— Ты был прав, Скэнлон. Я все еще люблю тебя. И я хочу, чтобы ты знал, что нет никакого мистера Как-бишь-его. Я его придумала, чтобы уязвить тебя.
— Я рад, что ты призналась, — сказал он и подумал: «Спасибо, доктор де Несто».
— Видишь ли, Скэнлон, я не знаю, сможем ли мы быть вместе. Правда не знаю. Но если ты хочешь попробовать еще раз, то я согласна.
— Хочу, Джейн.
— Я хочу начать постепенно, заново знакомиться с тобой.
— Как скажешь. Я буду играть по твоим правилам. Как насчет ужина завтра?
— Согласна. Скажем, в восемь часов.
— Я зайду за тобой. — Он помолчал. — Я люблю тебя, Джейн.
— Я тебя тоже, Тони.
Отходя от телефона, Скэнлон чувствовал себя счастливым. Счастливее, чем когда-либо за последние несколько лет. Он вновь ощутил себя способным стать полноценным человеком. «Надо позвонить Салли де Несто, поблагодарить ее и попрощаться», — подумал Скэнлон. Но он не мог найти подходящих слов. Подойдя к стойке, он махнул рукой официанту, требуя счет. Оплатив чек, вернулся к столу.
— Вы готовы? — спросил он детективов.
— Пойдем за счетом, — сказал Броуди.
— Уже оплачено, — ответил Скэнлон.
— Лу! — воскликнул Броуди. — Ты не обязан оплачивать наши счета.
— Пошли, а? — предложил Скэнлон.
Они покинули ресторан и сели в машину. Хиггинс была за рулем. Скэнлон сидел рядом. Три детектива ютились на заднем сиденье. Хиггинс запустила мотор, Скэнлон включил радио.
«В районе Девяносто третьего участка убийство. Женщина просит о помощи. Энтони-стрит, 32. Кто- нибудь едет туда?»
— Это дом Галлахера! — воскликнул Скэнлон, схватив микрофон. — Девяносто третий участок, бригада уже в пути.
«„Джордж Генри“ в пути, центральная».
«Принято, бригада, принято, „Джордж Генри“».
Две подруги Мэри Энн Галлахер стояли у дверей спальни и кричали что-то невразумительное. Едва детективы появились на пороге, Скэнлон бросился в спальню. Бригада последовала за ним. Увидев на полу тело Мэри Энн Галлахер, он быстро оглядел спальню и тотчас заметил зажигалку на покрывале и сигаретный окурок в пепельнице. Он подошел к кровати, взял зажигалку и спрятал ее в карман. Вытащив окурок из пепельницы, завернул в тряпицу и тоже опустил в карман. Это были улики.
Команда сектора «Джордж Генри» ввалилась в спальню. Скэнлон приказал двум полицейским остаться в коридоре и успокоить женщин, потом вернулся в спальню и опустился на корточки возле тела. Детективы собрались вокруг. Кроме них в комнате никого не было.
— Ну вот, плакало обвинение, — сказал Кристофер.
Все задумчиво умолкли.
Скэнлон подумал о Джо Галлахере и Йетте Циммерман, о том, как их убили. Подумал о докторе Циммермане и его жене, убитых в собственной постели. Он думал о других жертвах убийств в городе, о бесчисленных неразгаданных преступлениях и о несчастьях, которые они причинили. Его растерянность постепенно сменилась злостью. К полицейским, которые преступили закон, надо применять жесткие меры. Полицейские-предатели, которые убивают своих. Ну нет! Харрису не удастся уйти от возмездия. Как бы там ни было, он не жилец. Скэнлон поднял глаза на притихших детективов. Его взор был мрачен.
— Я возьму ее предсмертные показания, — сказал он и умолк в ожидании ответа.
Броуди склонился над телом.
— Отличная мысль, Лу.
Скэнлон посмотрел на Хиггинс.
— Надо поторопиться, пока она не умолкла навеки, — сказала та.
Крошка Биафра схватил за руку Кристофера.
— Быстро вызови «скорую помощь».
Они бросились вон из спальни. Крошка Биафра приказал одному из полицейских спуститься вниз и ждать карету скорой помощи, другому — привезти священника. Патрульные бросились выполнять приказы.
— Она жива? — воскликнула Пэт.
— Да, — ответил Кристофер. — Она попытается дать лейтенанту показания.
— Слава Богу! — сказала Джоан, перекрестившись.
Броуди подошел и стал в проходе, заслонив собой комнату.
Крошка Биафра и Кристофер стали по бокам. Испуганные женщины стояли поодаль от двери, страшась взглянуть, что там происходит.
— Вы меня слышите, миссис Галлахер? — обратился Скэнлон к трупу. — Пожалуйста, попробуйте говорить громче, я вас плохо слышу.
Хиггинс прижала язык к щеке и захрипела.
— Миссис Галлахер, я обязан узнать ваше имя, — сказал Скэнлон.
Снова касаясь языком щеки, Хиггинс с трудом пробормотала:
— Мэри Энн Галлахер.
— Ваш адрес? — спросил Скэнлон, закрывая глаза покойной правой рукой.
— Энтони-стрит, тридцать два, — пробормотала Хиггинс.
— Вам известно, что вы умираете? — спросил Скэнлон.
— Прости… Господи… да… я знаю…
— Вы хорошо слышите? — обратился Крошка Биафра к женщинам.
— Да, — ответила за обеих Джоан.
Кристофер вытащил свой блокнот и стал записывать «исповедь миссис Галлахер».
— Миссис Галлахер, вы надеетесь на выздоровление? — Скэнлон следил за струйкой крови, текущей из раны.
— Надежды нет… никакой… священника… пожалуйста… священника… — мямлила Хиггинс.
— Священник уже в пути, — сказал Скэнлон. — Миссис Галлахер, вы скажете мне, кто это сделал?
Он посмотрел на Хиггинс, которая сидела на корточках спиной к двери.
— Кто это сделал? — повторил он, глядя на Хиггинс.
Она глубоко вздохнула, прижала язык к щеке и с трудом выдавила:
— Это был… Джордж… Джордж… Харрис… убил меня… Боялся, что я… скажу… о Галлахере… и остальных… мы… сделали это… вместе… Господи… прости… — Она судорожно вздохнула и выпустила воздух. Наступила тишина.
— Господи Боже, ты слышала это? — спросила Джоан.
Пэт перекрестилась.
— Матерь Божья!
Скэнлон и Хиггинс обменялись понимающими взглядами, встали и вместе вышли из комнаты.
— Ты все успел записать? — спросил Скэнлон Кристофера.
— Да, лейтенант, каждое слово, — ответил тот.
Скэнлон был мрачнее тучи. Он взял у Кристофера блокнот, просмотрел записи и отдал его Пэт со словами:
— Пожалуйста, прочтите написанное и распишитесь как свидетели.
Он подождал, пока они прочитали и расписались, потом отдал блокнот детективам, заставив каждого поставить подпись.
Священник вошел в квартиру в сопровождении полицейских и сразу направился в спальню. Скэнлон проставил в блокноте время и дату. Несколько полицейских вбежали вместе с врачами «скорой помощи».
