правде сказать, он не слишком в них нуждался. Он был чертовски занят. Ему нравилась жизнь в дороге. Более того, он с удовольствием писал статьи на темы, за которые никто не хотел браться, – о видах спорта, о которых большинство людей даже не слышали. По мере возможности он присылал деньги Эрику, зная, что его друг переживает не лучшие времена. Но Джек представить себе не мог, насколько трудно было Эрику.
– Почему ты не признался тогда? – спросил он. – Я имею в виду, раз твоя мать знала, ты мог бы сказать? Она плохо восприняла это известие?
– Нет, нет, нет. Именно она заставила меня принять предложение о работе в Сан-Франциско. И очень расстроилась, когда я все бросил и вернулся. Однако я не мог отправить ее на лечение. В то же время увезти ее за тридевять земель от родных мест, от ее друзей было бы жестоко.
– Да, я помню, – промолвил Джек. Это был трудный период в жизни Эрика. – Жаль, что ты мне ничего не сказал. Вдруг я придумал бы что-нибудь. Кто знает, может, мне удалось бы тебе помочь. Помочь вам обоим.
Он покачал головой, чувствуя себя виноватым.
Эрик поднял мяч, и они вдвоем направились к ограде. Эрик взял свою футболку и надел ее.
– Ты был рядом. Ты был единственным человеком, с которым я мог поделиться своими тревогами и проблемами, единственным, кто мог бы разделить со мной боль утраты.
– Да, но...
– Ты только-только начал строить карьеру, и лишь слепой не увидел бы, как ты увлечен своей работой. Я не хотел перекладывать на тебя свои трудности. Черт возьми, я и сам растерялся в тот момент. А затем появился тот пресловутый чат, и он помог мне заполнить пустоту, во всяком случае, на некоторое время. Эти беседы в Интернете давали мне... чувство свободы, что ли. Я мог общаться с людьми, не открывая им своего имени.
Они покинули спортивную площадку, которая представляла собой часть рекреационной зоны, расположенной внутри жилого комплекса. Поднявшись на четвертый этаж, они оказались в квартире Джека.
Джек чувствовал себя ужасно. Эрик, как никто другой, умел притворяться, что у него все хорошо и замечательно, но он-то, Джек, обязан был догадаться. Ему казалось, что в тот непростой период он сделал все, что мог, для своего друга. Однако теперь стало ясно, что его усилия были, мягко говоря, недостаточны.
– Ты должен был сказать мне. Эрик покачал головой:
– Вся эта история с общением в чате была не больше, чем интересная игра, которая неожиданно превратилась в нечто значительное. Я не думал и не гадал, что моя забава обернется чем-то серьезным и тем более станет профессией.
Подружка из колледжа пригласила Эрика в чат, который часто посещали ее приятели. Шутя, она назвала Эрика принцем, которому все сойдет с рук. Из озорства Эрик взял себе прозвище Прекрасный Принц, но в конце концов все девушки стали обращаться к нему с проблемами, касающимися их взаимоотношений с мужчинами. Джек вспомнил, как он безжалостно дразнил Эрика, когда тот ввязался в дебаты по поводу анонимного секса под псевдонимом Мистер Сопереживание. Шутки кончились, когда одна из участниц чата заметила, что Эрик мог бы создать свой сайт, в котором он разъяснял бы причины мужских поступков обиженным женщинам. Так возникла рубрика «Дорогой Прекрасный Принц...».
Зайдя в квартиру, Джек прямиком направился к холодильнику. Сейчас, как никогда, им нужно было выпить. Молодой человек вынул из холодильника две бутылки пива, открыл их и протянул одну Эрику. Затем приятели вместе вышли на балкон, где у Джека стояли два зеленых пластиковых кресла. Джек уделял мало внимания дизайну внутреннего или, вернее сказать, внешнего пространства. Поэтому и выбрал пластик, который не мог заплесневеть за время его отлучек. Да, его вкус нельзя было назвать изысканным.
– Кроме того, – продолжил Эрик, – я думал, что ореол таинственности, которым я окружил свою персону, будет работать на меня. – Он криво усмехнулся. – В общем, ты понимаешь: днем я изображаю гетеросекуального парня, который ведет рубрику житейских советов, а ночью меняю ориентацию.
– Ха-ха. Так в чем же дело? Или... – Джек умолк на мгновение, приводя в порядок мысли. – Значит, я был недалек от истины? То бишь ты ведешь двойную жизнь? Ты поддерживаешь с кем-нибудь... э, как бы сказать, особые отношения? В этом причина?
Эрик покачал головой:
– Я встречал мужчин, с которыми хотел бы познакомиться ближе. Но не решался на постоянные отношения. Моя мистификация обернулась против меня. Кто знал, что идея с «Прекрасным Принцем» пойдет нарасхват и газетные писаки будут охотиться за мной с фотоаппаратом? Меня и так мучают кошмары: мои фотографии на первой странице «The Globe», на которых я заснят при ужасном освещении в каком-нибудь гей-клубе на Дюпон-серкл.
Эрик вздрогнул и отхлебнул пива.
– Ты не представляешь, как мне хотелось открыться тебе. Миллион раз я готов был это сделать. Но... – Он замолчал и отвел взгляд. – Ведь ты для меня как брат. Единственный по-настоящему близкий мне человек. И откровенно говоря, мне не все равно, что ты обо мне подумаешь. Я... я не хотел упасть в твоих глазах. Наверное, я бы этого не вынес.
– Господи, – сердито пробормотал Джек. – Неужели ты так плохо думаешь обо мне? Прекрати! Я действительно разозлюсь, если ты будешь продолжать в том же духе, так что заткнись, ладно? Теперь мне все известно, и это главное. И постарайся понять, я не собираюсь тебя бросать.
Эрик повернулся к Джеку. На его лице были написаны облегчение и благодарность, и Джеку снова стало не по себе из-за того, что он накричал на друга. Одному богу известно, как он поступил бы и как повел бы себя на месте приятеля.
– Я понимаю, что это может показаться странным, – заговорил Эрик, – но поверь мне, я остался прежним. Я все тот же парень, который ничуть не изменился. Просто так уж вышло, что я предпочитаю...
– Хватит об этом, ладно? – отозвался Джек, не стесняясь признать, что ему потребуется время, чтобы приноровиться к новым обстоятельствам, сопутствующим неожиданному известию. Он одним глотком допил пиво. – Но если дело не в личных отношениях, тогда почему ты завязал этот разговор сейчас? Это имеет
