Даже под страхом смерти она не могла бы проглотить ни кусочка – в желудок будто кол забили. Но это был удобный предлог. Надо чем-то заняться. Главное, держаться подальше от его ласк.
Взяв пакет, Эрин обернулась – и поймала его взгляд. И поняла, что он может ласкать не только руками.
Испытывать к человеку такое – и совершенно его не знать! Неужели это возможно?
«Спроси его, – внезапно и настойчиво шепнул внутренний голос. – Возьми и прямо спроси».
Эрин отвела глаза и стала выкладывать содержимое пакета.
Что она может спросить? «Кстати, дорогой, ты случайно не занимаешься контрабандой наркотиков?»
Тиг подтянул табурет поближе к ней и сел. Эрин изо всех сил старалась унять дрожь в руках.
– Тебе положить?
– Нам надо поговорить, Эрин, – серьезно произнес Тиг.
Она закусила губу, чтобы удержаться от истерического смеха. «Если бы ты только знал!»
– О завтрашней ночи.
Эрин застыла. Господи, она к этому не готова. И никогда не будет готова, это она поняла быстро. Стараясь выиграть время, она аккуратно раскладывала по тарелкам тушеного лангуста. Ее раздирали противоречивые мысли.
«Спроси… Обмани… Предай…»
Грудь ныла, в ушах стучало. От запаха еды ее затошнило.
Нет, ее затошнило от мысли о предательстве.
– Я знаю, что ты очень хочешь пойти на церемонию.
Эрин поспешно ухватилась за эту тему. По крайней мере, об этом она может говорить совершенно искренне.
– Да. Мои исследования продвигаются фантастически быстро, а это позволит настолько опередить график, что я получу грант без всяких разговоров. Я ведь не знаю, когда Белизэр снова меня пригласит. Не хочу рисковать.
Она не хотела думать о том, что другого раза может не быть. Ни для кого из них.
– Эрин, – начал Тиг и замолчал.
Потом набрал в грудь побольше воздуха и начал снова:
– Я думаю, что сегодня ночью тебе лучше остаться в Бомарше.
Эрин перестала возиться с едой и, повернувшись, в упор посмотрела на него.
– Почему?
– Я кое-что слышал. Мне будет спокойнее, если завтра ночью тебя там не будет.
– Я снова спрашиваю, Тиг. Почему? – Голос звучал на удивление ровно, хотя это стоило ей неимоверных усилий. – Что происходит в дельте? Это имеет какое-то отношение к записке и жертвоприношению? К разговору, который я подслушала?
– Эрин…
– Это имеет отношение к тебе?
Ну вот, слова сказаны.
Тиг устремил на нее пристальный взгляд. Казалось, это длилось вечность. Эрин скрестила руки на груди, стараясь унять дрожь. Ее трясло с головы до ног, но она не отвела глаз.
В его глазах стояли десятки вопросов, выражение лица было свирепым, но открытым.
– Да, – произнес он наконец.
Эрин судорожно выдохнула, чувствуя, что ее сейчас стошнит, и прижала кулак к желудку. До этого момента она не отдавала себе отчета, как беспредельно она в него верила.
– Что там происходит, Тиг?
– Я не могу тебе этого сказать, Эрин.
– Не можешь или не хочешь? – Она начинала злиться. Наверное, не стоило заводиться, но теперь ей было все равно.
– Не могу. Неужели ты думаешь, я не сказал бы, если бы мог? Эрин, есть много вещей… – Тиг оборвал себя и сквозь зубы выругался на каджунском диалекте.
Когда он снова к ней повернулся, глаза были холодными и отчужденными. Эрин точно ножом по сердцу полоснуло. Лучше бы он ее ударил.
– Завтра ночью все закончится. А потом…
– Что закончится? Что? – Эрин с усилием взяла себя в руки и заговорила тише: – А что, если потом я не захочу слушать?
«Что, если я не смогу простить тебя потом? – добавила она про себя. – Или если, помоги мне Боже, все же прощу?»
