пожилой мужчина, они были тут же поглощены звуконепроницаемой обивкой стен его кабинета, но Аллеин услышал их сердцем. И сердце Аллеина оборвалось. «Вот что все это значит! Он ведь абсолютно верит в то, что улучшает мир, забыв о том, кто есть совершенство, и результатом его трудов и будет Судный день».
— Как дела по проектам «Альфа», «Бета» и «Центавр»? — спросил мужчина, нажав на клавишу селектора.
Голос в селекторе стал делать доклад, в котором говорилось о работах по созданию искусственного интеллекта, расшифровке генетического кода и нейропрограммированию. Аллеину было совершенно неважно, о чем говорилось. Ему было важно, как этот человек, его звали Франц Зильберт, он был президентом какой-то транснациональной корпорации, слушал доклад. Он слушал его, ни разу не вспомнив о Боге, Книгу которого только что цитировал. «Он говорит одно, а думает другое. Цель его — не истина, а власть, нужная ему для совершенствования мира. А власти у него и сейчас — бездна… Какую ему еще власть надо?» Этот вопрос Аллеин оставил без ответа. «Ясно, все эти странные, пугающие звуки — это первые такты прелюдии последнего концерта. Прелюдии вечной тишины. Хватит. На сегодня хватит, — сказал себе Аллеин. — По-видимому, дело идет к Концу. И Бог теперь отвернулся от мира…»
Аллеин полетел на поиски Ивана.
4
Иван ехал в автобусе по дороге, которая вела в его родной город. Рядом с дорогой горел лес, одновременно подожженный кем-то сразу с четырех сторон. Сильный ветер быстро раздувал пламя. Дым пожара, несшийся над землей, застилал автостраду. Временами, когда клубы дыма сгущались, впереди ничего не было видно, кроме темно-красного солнца, стоявшего у горизонта. Автомобили медленно ехали с зажженными фарами, то и дело сигналя друг другу. Водитель рейсового автобуса, устав от беспрерывных гудков и торможений, остановил автобус и открыл двери.
— Подождем, может, развеется, — объявил он и закурил. «Почему никто не тушит? — подумал водитель. — Странно».
Риикрой опередил Аллеина и, удобно разместившись в подсознании Ивана, внушал ему, что надо выйти из автобуса и пройтись пешком по дороге. «Когда он увидит, как горит хлебное поле, я пойму, что это за человек», — думал Риикрой.
Ивану надоело сидеть в душном автобусе. Он вышел из салона, постоял немного, глядя на дым пожара, и решил оставшуюся часть пути пройти пешком. До города по дороге оставалось километров десять, а напрямик через поле, засеянное пшеницей, — километров пять. Сказав шоферу, что он дальше не поедет, Иван спрыгнул с дорожной насыпи, прошел по полю метров двадцать, остановился и посмотрел назад. Сильно пахло пожаром. Пройдя метров сто по меже, Иван вышел на грунтовую дорогу, ведущую в город.
Заросли кустарника в оврагах и около березовых колков тоже горели. От дыма слезились глаза. Иван быстро шел по дороге, посыпанной серым пеплом. Ветер поднимал пепел и нес его над полем.
И вот огонь перекинулся на пшеницу, и Ивану пришлось пройти по дороге через горящее поле. Лицо опалило жаром, хотелось бежать, но Иван не побежал, а на несколько секунд остановился и стал смотреть на огонь. Глаза отражали зарево пожара, а одежда нагрелась так, что было трудно терпеть. Стебли созревшей пшеницы вспыхивали, роняя на землю колосья. Колосья беспомощно падали и засыпались раскаленным прахом. Огненные вихри, носившиеся над землей, довершали дело. Хлебное поле быстро уничтожалось.
«Если я не завершу свою работу — моя жизнь будет уничтожена, как это поле», — подумал Иван. «А если завершишь, — то же будет со всем человеческим родом», — сказал Риикрой так, чтобы Иван услышал его, как свой внутренний голос.
Когда Иван достиг края поля, солнце зашло за горизонт. Сразу стало очень темно, потому что пепел, поднятый ветром, еще не осел.
Здесь Ивана нашел Аллеин. Он увидел, что его подсознание занято Риикроем, и в отчаянии сжал кулаки. Ему теперь оставалось следить за мыслями Ивана издалека.
Иван быстро шел по дороге, которая выводила его прямо к окраине родного города, где он не был уже много лет. Иван собирался теперь жить в этом городе, потому что здесь у него была однокомнатная квартира, доставшаяся в наследство от умершей матери.
По пути Иван вспоминал только о двух людях: Сергее Малышеве и Наташе Петровой. Как понял Аллеин, Сергей был другом Ивана, а Наташа Ивану когда-то очень нравилась. Правда, эти воспоминания были эпизодическими. Он всю дорогу думал о том, как он будет решать сложную систему математических уравнений, и ничто, казалось, не могло отвлечь его от этих мыслей.
Мысли мчались в Ивановой голове с огромной скоростью, и их было очень много, так много, что Риикрой едва успевал следить за ними. Все мысли Ивана, сознательные и бессознательные, были формальными логическими операциями, направленными на решение какой-то очень сложной математической задачи. «Да, в способности думать этот человек, возможно, превзошел всех людей, или почти всех, — подумал Аллеин, который так же в это время следил за мыслями Ивана. — И никаких эмоций! Ну что ж, будем знакомы, Предвестник».
Риикрой покинул Ивана, чтобы сделать доклад своему Господину, и Аллеин решил узнать, что за люди эти Сергей и Наташа. Ведь им, очень возможно, придется принимать активное участие в предстоящих событиях.
5
Проводив Ивана до дома, невидимый и неслышимый для людей, Аллеин парил над городом, всматриваясь сквозь стены и крыши в светлые лица спящих детей. На лица взрослых Аллеину было неприятно смотреть, потому что в большинстве своем они были темны и поражены пороками, что делало их похожими на лица покойников.
В доме, стоящем недалеко от соснового леса, Аллеин увидел спящую девочку, которая привлекла его внимание тем, что была очень похожа на одну из его подопечных, жившую несколько столетий назад. Девочка мирно спала, положив руку под голову, наверное, ей было жарко, щеки раскраснелись, одеяло было сброшено на пол. Сложив крылья, прямо через окно Аллеин вошел в комнату, где спала девочка, и сел у изголовья. Улыбнувшись, он положил свои руки ей на голову и запел. И хотя пел он на своем ангельском языке, девочка поняла его, потому что он пел ей о счастье и любви. Потом ей снилось море, которого она никогда не видела, а потом прекрасный молодой человек с золотыми волосами, одетый в белые, просторные одежды. Этот человек улыбался, и ей было почему-то так хорошо, что она тоже стала улыбаться.
Посидев немного в комнате, Аллеин улетел. Теперь его путь лежал в лес, росший рядом с домом, в котором он только что был. Как белая молния промелькнул Аллеин над верхушками сосен. Он долго смотрел на раскинувшийся перед ним город и думал о людях, поколения которых прошли перед ним, не переставая удивлять и восхищать как силой своего духа, так и его убожеством. И вот теперь ему придется расставаться с миром людей. Чем он будет заниматься теперь, если не будет детей?
Аллеин чуть было не заплакал, ведь он, несмотря ни на что, любил людей и верно им служил.
Начинало светать, свет гаснущей на западе полной луны начал смешиваться со светом солнца, отражаемым от высоких перистых облаков на востоке. Пора было отправляться в свой мир, наполненный светом другого светила. Перед этим Аллеин хотел взглянуть на людей, о которых вспоминал Иван. Последний раз посмотрев на город, Аллеин вздохнул и, сильно взмахнув крыльями, полетел искать знакомых Ивана.
