безвольно повисли. — Я все хотел объяснить и почти объяснил, во всяком случае, себе. Возможно, эксперимент опровергнет это мое объяснение, но это будет потом, а сейчас я знаю, что я прав. Ну и что с того? Что с того, что я все объяснил?! Я стал счастливым? Я сделал кого-нибудь счастливым? Нет, ничего подобного. Ничего этого нет. Сейчас одна задача — умереть здесь так, чтобы не было самому противно переживать эти последние дни. И скорее бы умереть — это будет проверка моей никому не нужной, кроме меня, теории. Это и есть главный эксперимент в моей жизни. Вот почему я сюда пришел, бросив все, что меня с ней связывает! Не буду бороться, буду сидеть здесь, пока не умру», — заключил Иван и открыл глаза. Ничего вокруг не изменилось. Было также оглушительно тихо, отсюда не было слышно ручья, но если подойти поближе к склону, ручей был слышен. Иван встал и немного спустился вниз. Да, действительно, отсюда был хорошо слышен шум бегущей воды. Осмотрев ущелье, Иван вернулся на свое место.
Мозг Ивана продолжал работать. И сейчас все свои силы Иван тратил на то, чтобы заставить его перестать генерировать идеи и мысли, то есть перестать делать то, что он с огромной производительностью всегда делал. Сейчас этот генератор был Ивану не нужен больше и он боролся с ним, заставляя себя ни о чем не думать. Это оказалось непросто. Мысли и образы то и дело ярко вспыхивали в мозгу, возникнув, как всегда, неизвестно откуда, и Иван усилием воли заставлял себя не анализировать их. Этой борьбой Иван был занят все время, неподвижно сидя на камне и почти не глядя по сторонам.
Так же сидя он уснул, и снилась ему мать. Это случилось впервые с тех пор, как она умерла несколько лет назад. Раньше она никогда ему не снилась. Мать сидела на постели в их однокомнатной квартире и почему-то плакала. Она плакала и плакала, а лица ее Иван не видел. Но он точно знал, что это мать, потому что это была их комната, и кто бы еще мог сидеть на материной кровати. Иван проснулся от холода. Была ночь. Сначала Иван не хотел вставать, но холод заставил его сделать это. Чтобы согреться, он начал быстро ходить, а потом даже пробежался немного, но сердце бешено заколотилось, и голова сильно закружилась. Начинало сказываться то, что Иван ослаб от длинного пути и голода, да и высота здесь была немалая. Он опять сел на свой камень и задремал. За ночь он еще несколько раз вставал, чтобы походить, но уже больше не бегал — это ему было не по силам.
Наступило утро. Главное, чего теперь хотелось Ивану, чем были заняты все его мысли, — он хотел есть. Никогда в жизни он не хотел есть так, как сейчас. Голова кружилась, даже когда он сидел неподвижно, а если немного пройтись, то головокружение усиливалось. В теле была какая-то странная легкость, он был как пьяный. Ему было смешно чувствовать свое бессилие, и Иван смеялся. Стоило закрыть глаза, и он видел какую-нибудь еду: бутерброд с колбасой, вареную картошку, любимую рисовую кашу на молоке. Силы очень быстро, даже на удивление быстро, оставляли его, ведь путь, который ему пришлось преодолеть, отнял их все, да и перед этим он ни разу не ел досыта.
Наступила следующая ночь. К счастью, небо затянуло низкими, густыми облаками, и поэтому ночью было не так холодно. Всю ночь Иван сидел неподвижно, он или спал, или дремал, не очень разбирая, когда он спит, а когда нет. Снились какие-то яркие, цветные сны, но их Иван не запомнил.
Когда рассвело, Иван встал и осмотрелся. Голод стал нестерпимым. Взгляд Ивана блуждал в поисках чего-нибудь, что можно съесть. Иван хорошо понимал, что совершенно безнадежно найти здесь какую- нибудь пищу, но все равно решил спуститься по западному склону — а вдруг. Он медленно пошел на запад, вниз по склону, обходя камни и трещины в скалах. Его иногда шатало, и он часто останавливался, чтобы перевести дух. Пройдя с километр, Иван остановился и оглянулся. Он понял, что опрометчиво ушел так далеко, потому что подняться назад ему будет трудно. ЕДЫ, смешно, какая здесь еда, он, конечно, не наплел, а последние силы потратил. Иван лег прямо на камни и стал смотреть на сине-черные низкие облака. Сердце очень долго не успокаивалось, да и билось оно не ровно и мощно, а так, больше трепыхалось, время от времени делая сильный удар. Поняв, что лежать и ждать, когда вернутся силы, бесполезно — не дождешься, Иван встал и, хватаясь за обломки скал, медленно пошел вверх. Ноги дрожали так, что Иван порой переставлял их руками, и последние сто метров он преодолел на четвереньках. Добравшись до своего камня, он в изнеможении упал рядом с ним и потерял сознание.
Всю ночь Иван находился как бы в оцепенении, он уже не ощущал ни холода, ни голода, и сознание его уже больше не беспокоило. Утром Иван проснулся или, скорее, очнулся. Он снова сильно захотел есть и отчетливо понял, что это последнее определенное желание в его жизни. Последнее! Он встал и посмотрел по сторонам. Ночью выпал снег. Все вокруг было покрыто тонким, сантиметра два, слоем ослепительно белого, необыкновенно чистого снега. И тут Иван увидел, что с юга, по вершине гряды, в его сторону медленно идет человек. Его маленькая черная фигурка была отчетливо видна на фоне снеговых вершин.
«Это он. Выбрал подходящий момент. Да. Надо встречать его стоя», — так подумал Иван. Он не отрываясь, напрягая зрение смотрел на двигающийся силуэт. Иван разглядел, что тот, кто идет, одет в свободную черную одежду и что он без головного убора. Иван ни на миг не усомнился в том, что это — не мираж. Ясность сознания вернулась к нему, голова не кружилась, и сердце билось, как всегда, ровно.
— Спасибо, что нашлись силы и ноги перестали дрожать, — сказал Иван сам себе. — Ну что ж, я готов к встрече.
Фигурка медленно приближалась, и через некоторое время в абсолютной, даже какой-то неестественной тишине Иван услышал скрип снега от шагов того, который шел к нему на встречу.
Ивану показалось, что он стоял и ждал очень долго, целую вечность. Но он терпеливо ждал, потому что ни приближать встречу, ни оттягивать ее не хотел. Наконец тот, кто шел, остановился метрах в сорока. Иван старался разглядеть его лицо, но это никак не удавалось, хотя он хорошо видел детали одежды. «Странно, почему я не могу увидеть его лицо оно как бы размыто. В чем дело?» Как только Иван подумал так, тот, кто шел, поднял вверх правую руку и двинулся вперед. Иван отчетливо услышал ровный мужской голос:
— Приветствую тебя, Иван. Ты хотел встретиться со мной, и я пришел. Скажи мне, что ты хочешь?
«Он еще спрашивает, чего я хочу. Издевается. Да, это он, точно — Сатана. Но уж ответ-то мой пусть тебя хоть немного удивит», — подумал Иван и сказал:
— Для начала я хочу увидеть твое лицо.
Тот, кто пришел, шагнул вперед. Но Иван по-прежнему не видел лица, потому что его просто не было, не было, и все, на месте лица что-то было, но даже не маска, а нечто, что постоянно меняло свои очертания, как в калейдоскопе это было очень странно и страшно видеть. Подойдя метров на десять, тот, кто пришел, остановился, и тут Иван увидел его лицо. Иван ожидал увидеть что угодно, только не это.
На него, улыбаясь, смотрел Иван Свиридов собственной персоной. Лицо его было спокойным и приветливым, и только глаза поблескивали, как бы живя своей отдельной жизнью, и глаза эти были недобрыми. «Вот он — средоточие мирового зла, квинтэссенция разрушения. Зачем он явился сюда в человеческом облике, да еще и издевается надо мной?» — подумал Иван.
— Устраивает ли тебя такой облик, Иван, или мне подобрать какой-нибудь другой?
— Лучше какой-нибудь другой, — тихо сказал Иван.
Лицо пришедшего тут же изменилось. Теперь это был ослепительной красоты чернокожий мужчина с идеально правильными, тонкими чертами лица.
— Это мне больше нравится, — сказал Иван. — Ты Сатана?
— Да, — сказал тот, кто пришел, — можешь называть меня так.
— Ты назначил мне здесь встречу. Я согласился прийти, потому что хотел испытать себя, — сказал Иван, опустив глаза. — И мне было любопытно посмотреть на того, кого считают источником зла. Бог рассказал мне о том, чего ты хочешь от меня. Так вот, я не буду решать свою Систему и тем более ее публиковать.
Пришелец едва заметно усмехнулся и сказал:
— Иван, Иван, я знаю, что ты очень любознателен и смел, но не до такой же степени. Не до такой же степени, чтобы только из любопытства и для испытания своей смелости встречаться со мной. Со мной! И рисковать при этом жизнью. — У Ивана опять сильно закружилась голова. Он пошатнулся и сел на камень. — И почему ты считаешь меня источником зла? Нет, это неправда. Источник зла — человеческая свобода, которую я всячески поддерживаю, не я. И все-таки я знаю, что тебя привело сюда не любопытство и не желание себя испытать. Нет. Страх смерти — вот что толкнуло тебя на встречу со мной. Ведь ты же знаешь, что ты смертен весь без остатка, как и все свободные люди. Только я могу дать тебе бессмертие.
