— Ничего. Что тебе еще нужно?
— Он…
— Ричард, он ничего со мной не делал, а сейчас просто оставь меня в покое.
Чуть позже, с наступлением темноты, когда Алек уже был пьян, возбужден и мало на что обращал внимание, Ричард все-таки осыпал поцелуями следы от оков. Он касался их губами и думал о лорде Горне.
На следующий день Ричард ушел по делам и вернулся только поздно вечером. Поднимаясь вверх по лестнице, он думал, что Алек уже спит, потому что друг, решив изменить обычной привычке, сегодня встал на рассвете. Однако, к удивлению Сент-Вира, раскрыв дверь, он обнаружил Алека, стоявшего на коленях перед горящим камином. Студент распустил длинные волосы, и теперь они обрамляли его лицо, создавая ореол загадочности. Длинноногий и длиннорукий, в черных одеждах, сейчас Алек напоминал волшебника из детской книжки, силящегося разгадать тайны огня. Впрочем, на самом деле он был занят кое-чем другим. Вдруг Ричард с ужасом понял, что Алек методично, аккуратно вырывает из книги страницу за страницей и бросает их в пламя. Когда Сент-Вир закрыл за собой дверь и вошел в комнату, Алек даже не посмотрел на него.
— Алек, я вернулся, — тихо произнес он, не желая пугать друга.
— Правда? — мечтательно произнес студент. Он шевельнул рукой, и страницу, которую он только что сжимал, поглотило пламя. Алек не отводил от огня взгляда. Его лицо, озаренное пламенем, сделалось похожим на маску идола, а глаза напоминали черные прорези в ней. — Хорошо провел время?
— Неплохо. А что ты жжешь?
Алек повернул книгу и кинул взгляд на обложку, будто бы забыл ее название:
— «О законах природы», — ответил он. — Мне она больше не нужна.
Книга была подарком Ричарда, однако теперь она принадлежала Алеку, и он мог поступать с ней так, как считал нужным. Сент-Вир встал у огня и потянулся. Как же хорошо, что он наконец дома!
— Я думал, ты будешь зубрить этот трактат гораздо дольше. Даже буквы на обложке толком не истерлись.
Алек выдирал каждую страницу неспешно, аккуратно, плавно — одно это уже должно было насторожить мечника. Сент-Вир встал с кресла и, взяв Алека за плечо, попытался повернуть к себе друга.
— Перестань, — с легким раздражением произнес тот, — мне больно. — Однако он не стал сопротивляться пальцам, оттянувшим в стороны его веки. Алек спокойно смотрел на Ричарда огромными, зелеными, словно пара изумрудов, глазами с черными точечками зрачков.
— Господи, — выдохнул Ричард, сжав пальцы сильнее, — ты пил «Радость дураков»!
— Конечно, — точеные губы расплылись в улыбке, — а чему тут удивляться? Отличная штука, Ричард. Тебе как-нибудь надо обязательно попробовать.
— Вот уж нет. — Сент-Вир невольно отпрянул, но руки не отпустил. — Ненавижу эту дрянь. Становишься глупым и неуклюжим.
— Какой ты скучный! У меня тут кое-что еще осталось…
— Алек, я сказал — нет. Как… Ты давно ее пьешь?
— С Университета, — оказавшись под воздействием наркотика, Алек стал растягивать слова еще больше. — Мы с Гарри ставили эксперименты. Вели записи. Ты тоже можешь вести записи. Вместо меня.
— Я не умею, — ответил Ричард.
— Да это же просто. Просто записывай все, что я говорю… А потом мы издадим книгу. Она еще долго будет влиять на грядущие поколения.
— Где ты достал наркотик? — сжал его плечо Ричард. — Сколько ты принял?
— Ну… — Алек неопределенно помахал рукой. — А тебе-то что? Тоже хочешь хлебнуть?
— Нет, не хочу. Ты часто его принимаешь?
Какой же он дурак! Как же он раньше об этом не подумал? Он считал, что знает Алека, разбирается в его пристрастиях и привычках…
— Редко. — Друг благодушно на него посмотрел. — Теперь очень редко. Я уже давно не брал в рот «Радость дураков», был занят… кое-чем другим. Ричард, ты так взволнован. Отчего? Я ведь тебе оставил.
— Очень мило с твоей стороны, — сухо промолвил Сент-Вир.
Осторожно обхватив возлюбленного за шею, он поцеловал его, ощутив на языке сладкий привкус наркотика. Другой рукой он вытащил книгу из пальцев Алека, бросив ее на пол подальше от очага. Потом мечник повел друга в спальню. Сейчас Алек был не лучший собеседник, однако его тело чутко отвечало на ласки — Ричард это ощутил, когда принялся его раздевать.
— Зачем ты так? Ну зачем? — то и дело спрашивал Алек всякий раз, когда Сент-Вир расстегивал очередную пуговицу или развязывал шнуровку.
— Чтобы ты не замерз, — отвечал мечник, — чтобы я мог тебя поцеловать. Вот тут, тут, а еще тут.
— Мне это нравится, — Алек расплылся в довольной улыбке. — И ты мне нравишься.
— Спасибо. — Ричард нежно пощекотал его.
— Ты мне нравишься, — повторил Алек. Вдруг он напрягся и отстранился. — Что это было?! — закричал он.
— Ничего, — растерянно произнес Ричард, — это просто у меня бьется сердце. Не волнуйся…
— Ричард, они на меня смотрят! Они пялятся на меня, понимаешь?! — Безмятежное состояние сменилось нервным приступом, которого Ричард надеялся избежать.
— Никто на тебя не смотрит, — успокаивающе проговорил Сент-Вир, но Алек вырвался из его объятий и полуодетый приник к окну. Устремив взгляд к небу, он прижал к стеклу ладони с растопыренными пальцами, словно стараясь ими прикрыться.
— На меня смотрят звезды, — произнес он голосом, преисполненным лютой муки. — Пусть они перестанут! Скажи им!
— Будет тебе, будет. — Ричард оттащил Алека от подоконника и закрыл ставни. — Ну вот, теперь им тебя не увидеть.
— Я пытался скрыться. — Алек вцепился в мечника и зарылся лицом в его плечо. — Мы со Стоуном и Гриффином… Мы были так уверены… Ричард, мы сделали расчеты. Они были верны, понимаешь, верны, я это знал… Мне-то что, — плевать, но они хотели получить степень. Что теперь станет с сестрой Гарри?! — дико вскричал он.
— Все обойдется…
— Ты не понимаешь, ректоры все погубили! Я все не верил… Не думал, что они так поступят…
— Ректоры Университета?
— Доктор Свинорыл.
— И поэтому тебя отчислили? — Ричард с самого начала подозревал нечто подобное.
— Нет. Не меня. Со мной все обошлось. А вот за тебя я волнуюсь…
— Это ни к чему, Алек.
— Ричард! Ты должен меня защитить. С риторикой… Знаешь, что это такое? Так вот, с риторикой, историей, геометрией у меня все было в порядке… Но только подумай, под каким углом поднимается солнце, а звезды описывают дугу без тангенса… И они смотрят на меня… все время смотрят…
Алек вздрогнул и устремил дикий взгляд на стену, в которую с яростью постучали. Ричард крепче прижал его к себе. Неужели Алек написал какой-то трактат, который отверг университет, и теперь из-за этого его друг искал себе погибель? Видать, он вложил в свой труд всю душу. Если таким образом он пытался бежать от общества нобилей, тогда все встает на свои места. Ну а если Алек был простолюдином, Университет давал ему единственную возможность заняться наукой…
— Все хорошо, все хорошо, — машинально повторял Ричард. — Не бойся, теперь тебя никто не обидит.
— Не выдавай им меня. Ты не понимаешь, каково это — знать, что тебя не тронут. Только твоих
