нам помочь. Но мне будет очень стыдно за то, что мы будем от вас просить, очень.
Это была удивительная вспышка откровенности — удивительная не только потому, что вспышки вообще были не в его характере, но и потому, что никому другому и в голову не пришло бы извиняться за что-то подобное. Файер в растерянности стиснула лук.
— Овладевать чужими мыслями и манипулировать ими — посягательство на личность. Насилие. Смогу ли я остаться в рамках дозволенного? Как мне понять, что я зашла слишком далеко? Я способна на такие страшные вещи.
Некоторое время Бриган молча размышлял, впившись взглядом в собственные ладони и дергая повязку.
— Я понимаю, — тихо сказал он наконец. — Мне известно, каково это — быть способным на страшные вещи. Я готовлю двадцать пять тысяч воинов к кровавой резне. Мне приходилось совершать такое, о чем я очень жалею. И еще придется, — он бросил на нее короткий взгляд и снова уставился на свои руки. — Без сомнения, это самонадеянно, миледи, но если мое слово чего-то стоит и если вы пожелаете, я пообещаю сказать вам, если мне покажется, что вы преступаете границы. И вне зависимости от того, примете вы мое обещание или нет, я очень прошу вас делать то же самое для меня.
Файер проглотила комок в горле, с трудом веря, что он доверяет ей нечто настолько важное.
— Это честь для меня, — прошептала она. — Я принимаю ваше обещание и даю вам свое взамен.
Один за другим свет в городских окнах начал гаснуть. А избегать мыслей кое о чем было легче всего, если это кое-что не поощрять.
— Спасибо вам за скрипку, — сказала она. — Я каждый день на ней играю.
С этими словами она покинула его и в сопровождении стражей направилась обратно в свои покои.
И вот на следующее утро, придя в главный зал, Файер внезапно поняла, что делать.
Стены этого огромного, напоминающего пещеру помещения были покрыты зеркалами. Проходя мимо и поддавшись странному импульсу, Файер посмотрела на себя.
Задохнувшись, она не отрывала взгляд, пока не преодолела первую волну ошеломленного недоверия. Потом скрестила руки на груди, выпрямилась, и все смотрела, смотрела… Ей вспомнилось, как на днях она рассердилась, когда рассказывала Кларе, что решила никогда не заводить детей, и Клара сказала, что есть специальное снадобье. Несколько дней тебе очень плохо, но после можно больше ни когда не волноваться о беременности, со сколькими бы мужчинами ты не делила постель. Это лекарство навсегда делает женщину неспособной иметь детей — одно из самых полезных изобретений короля Арна и леди Эллы.
Файер страшно разозлила мысль о подобном лекарстве — о насилии, которое нужно сотворить над собой, чтобы не производить на свет себе подобных. И какой тогда смысл в этих глазах, в этом не возможном лице, в мягкости кожи и изгибах тела, и силе этого разума — какой смысл, если никто из тех, кто так ее желает, никогда не подарит ей малыша, если все это приносит ей лишь горе? Зачем на свете женщина-чудовище?
Вопрос этот слетел у нее с губ едва слышным шепотом:
— Зачем я?
— Простите, миледи, что? — переспросила Myза.
— Ничего, — покачала головой Файер, а потом шагнула ближе к зеркалу и стянула с головы платок. Волосы, мерцая, рассыпались по плечам. Один из стражников охнул.
Она была точно так же красива, как Кансрел. И во многом очень похожа на него.
Внезапно позади нее в зал вошел Бриган и резко замер. Они встретились глазами в отражении, и взгляды их задержались. Определенно, на уме у него была какая-то мысль или разговор, но ее вид заставил его совершенно позабыть об этом.
Он так редко отвечал на ее взгляд. Все чувства, которые она старалась прогнать, грозили сейчас нахлынуть с новой силой.
А потом Бригана догнал что-то резко говорящий Гаран, затем раздался голос Нэша и следом появился сам король. Увидев ее, он замер между своих братьев. Файер испуганно принялась собирать волосы, готовясь вытерпеть любую глупость, которую он собирается вытворить.
Но все обошлось, ничего не случилось — Нэш отчаянию старался закрыть свой разум.
— Рад встрече, миледи, — с ощутимым усилием сказал он, положил руки на плечи братьев и вместе с ними вышел из зала, вскоре скрывшись из виду.
Файер была впечатлена. Вздохнув с облегчением, она привела чувства в порядок, и тут в самый последний момент в глаза ей бросилось что-то блестящее на поясе у уходящего Бригана.
Рукоятка его меча. Меча командующего королевским войском. И в то самое мгновение Файер поняла.
Бриган делал ужасные вещи. Этим мечом в горах он убивал людей. Он готовил воинов к резне. В его руках была огромная разрушительная сила, как и у его отца, но он не использовал эту силу так, как отец. По правде говоря, он никак не хотел ее использовать. Но он сделал свой выбор, чтобы не дать другим натворить еще большего зла.
Его сила тяготила его. Он смирился с этим.
И он был совсем не похож на отца. Как и Гаран с Кларой, как и Нэш, в конечном счете. Не все сыновья похожи на своих отцов. Каждый сам выбирает, каким станет человеком.
И не все дочери похожи на своих отцов. Каждая выбирает сама, каким станет чудовищем.
Файер посмотрела на свое лицо, прелесть которого внезапно размыло замутившими взгляд слезами. Она поморгала, прогоняя их.
— Я боялась стать Кансрелом, — вслух сказала она своему отражению. — Но я не Кансрел.
— Любой из нас мог бы сказать вам это, миледи, — раздался сбоку ласковый голос Музы.
Файер посмотрела на капитана своей охраны и рассмеялась, потому что знала теперь, что она не Кансрел, а лишь она сама. Не нужно ни за кем следовать, она сама будет выбирать дорогу. А потом смех оборвался, потому что внезапно ее привел в ужас путь, который она сейчас выбирала. Я не могу, подумала Файер. Я слишком опасна. Я только все испорчу.
«Нет, — тут же возразила она себе. — Я уже снова забываю, что я не Кансрел. С каждым следующим шагом я буду сама создавать себя. И быть может, собственная сила всегда будет ужасать меня, быть может, я никогда не стану тем, чем хотела бы стать.
Но я могу остаться здесь и сделать себя тем, чем должна стать.
Трата — преступление. Я использую свою силу, чтобы исправить то, что натворил Кансрел. Чтобы сражаться за Деллы».
Часть вторая
Шпионы
Глава семнадцатая
Хотя Файер немало слышала о политических играх королевства, оказалось, что она знала все только в общих чертах — теперь, когда в голове выстроилась точная и детальная карта Делл, она это понимала. Ключевыми стратегическими пунктами были Столица, поместье Мидогга на пиккийской границе и земли Гентиана в южных горах, под рекой, близ Половодного форта. Между ними тоже было много всего важного: множество крепостей и форпостов Бригана, имения знатных лордов и дам, держащих крошечное войско и то и дело меняющих сторону, Большие горы на юге и западе, Малые горы на севере, Крылатая река, Пиккийская река, высокая, плоская равнина к северу от Столицы, называемая Мраморным плато. Скалистые
