Стихотворения и поэмы

Я никому не говорила.

1926

СМЕРТНИК

Песок да вода, да туман серебристый,
Да ветер, как крылья невидимых птиц…
Его отведут на угрюмую пристань,
Сломают бока, но заставят идти.
Он будет кричать…
Тяжело и устало
Посмотрит капрал и ударит в висок.
Он молча обнимет колени капрала,
Он будет кричать и царапать песок.
А люди прикладами сломят колени
И как ни кричи, не отпустят назад…
А вечер уронит меловые тени
На медные лица солдат.
У берега будут привязаны челны,
А море начнет рокотать и сереть.
И старого смертника выведут к волнам,
Привяжут к столбу и заставят смотреть.
И мертвым безумьем охвачен за ворот,
Он радостно крикнет, сходящий с ума…
А там, вдалеке, где за тучами город,
Вечерним окном промаячит тюрьма…
Вода и песок. А на нем — полурота,
Вода и песок. А на нем — якоря.
Покончат. Немного дрожащие руки
Сожмет офицер. Будет рокот и звон…
Он вынет платок. Он закурит от скуки
И вытрет испачканный кровью погон.
Уйдут… Отзвучав о туман серебристый,
Их мерная поступь умрет вдалеке.
На взморье ударятся волны о пристань,
Стирая песок и следы
На песке.

1926

ПЕСНЯ О ЖИВЫХ И МЕРТВЫХ

Серы, прохладны и немы
Воды глубокой реки.
Тихо колышутся шлемы,
Смутно мерцают штыки.

Гнутся высокие травы,
Пройденной былью шурша.
Грезятся стены Варшавы
И камыши Сиваша.

Ваши седые курганы
Спят над широкой рекой.
Вы разрядили наганы
И улеглись на покой.

Тучи слегка серебристы
В этот предутренний час,
Тихо поют бандуристы
Славные песни о вас.

Слушают грохот крушенья
Своды великой тюрьмы.
Дело ее разрушенья
Кончим, товарищи, мы.

Наша священная ярость
Миру порукой дана:
Будет безоблачна старость,
Молодость будет ясна.

Гневно сквозь сжатые зубы
Плюнь на дешевый уют.
Наши походные трубы
Скоро опять запоют.