Ломающимся юношеским басомЗаговорил парнишка озорной.И всё былое горе — малой тучкойПредставилось тебе, когда сынокПринес, богатый первою получкой,Тебе в подарок кубовый платок.Ты стала дряхлая, совсем седая…Тогда ухватами в твоей избеЗагрохала невестка молодая.Вот и нашлась помощница тебе!А в уши всё нашептывает кто-то,Что краток день счастливой тишины:Есть материнства женская работаИ есть мужской тяжелый труд войны.Недаром сердце ныло, беспокоясь:Она пришла, военная страда.Сынка призвали. Дымный красный поездУвез его неведомо куда.В тот день в прощальной суете вокзала,Простоволоса и как мел бела,Твоя сноха всплакнула и сказала,Что от него под сердцем понесла.А ты, очки связав суровой ниткой,Гадала: мертвый он или живой?И подолгу сидела над открыткойС неясным штампом почты полевой.Но сын умолк. Он в воду канул будто!Что говорить? Беда приходит вдруг!Какой фашист перечеркнул в минутуВсе двадцать лет твоих надежд и мук?Твой мертвый сын лежит в могиле братской,Весной ковыль начнет над ним расти.И внятный голос с хрипотцой солдатскойМеня ночами просит: 'Отомсти!'За то, что в землю ржавою лопатойЗарыта юность жаркая моя,За старика, Что умер на КарпатахОт той же самой пули, что и я.За мать, что двадцать лет, себе на горе,Промаялась бесплодной маетой,За будущего мальчика, что вскореНа белый свет родится сиротой!Ей будет нелегко его баюкать:Она одна. Нет мужа. Сына нет…Разбойники! Они убьют и внука —Не через год, так через двадцать лет!..И все орудья фронта, каждый воин,Все бессемеры тыла, как один,Солдату отвечают: 'Будь спокоен!Мы отомстим! Он будет жить, твой сын!Он будет жить! В его могучем телеБезоблачно продлится жизнь твоя.Ты пал, чтоб матери не сиротелиИ в землю не ложились сыновья!'
16–19 февраля 1944
Офицер
Нас подбили.Мы сели в предутренний часВозле Энска…Кто мог нам помочь?Одноглазый прожектор преследовал насИ зенитки клевали всю ночь.