шутку, когда ты позвонил. Думаю, ты его спас. Зачем ты звонил, если собирался идти пешком? А кто твоя подруга? — Он улыбнулся Кейт.
Нед внезапно ясно осознал, что истекают последние мгновения спокойной жизни для его отца в здешних краях. Это была нелегкая мысль: ужасное неведение людей до того, как они услышат новость, которая может разрушить их жизнь. Звонок в дверь, полицейский на пороге ночью, под дождем, известие о дорожной аварии…
Он не знал, что заставило его подумать об этом.
— Это Кейт Уэнджер, — сказал Нед. — Кейт, это мой отец, Эдвард Марринер.
— Привет, Кейт, — поздоровался его отец. — Нед о тебе рассказывал. Ты продаешь эссе, чтобы подзаработать денег? — Он улыбнулся.
— Здравствуйте, сэр. Как правило, нет.
— Нед, скажи Вере, чтобы поставила еще одну тарелку. Кейт может поужинать с нами.
— Скажу. — Нед набрал в грудь воздуха. — Но сначала мне нужно тебе кое-что рассказать. Кое-что случилось.
Это было ужасно, но он всерьез опасался, что опять расплачется.
Выражение лица отца изменилось, но не стало слишком суровым. Он посмотрел на Неда, потом на Кейт.
— Садитесь, вы оба. Рассказывайте.
Они сели. Нед пару раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Стив все еще плавал. Вода в бассейне, должно быть, ледяная. Черно-белая птица внезапно взлетела из травы и полетела к деревьям у лавандовых кустов.
— Это касается Мелани, — произнес Нед.
— О боже, — отозвался его отец. — Микроавтобус? Нед…
— Не автобус! Я бы позвонил. — Он увидел, как Кейт снова прикусила губу.
— Тогда что случилось? Где она? Скажи мне, Нед.
— Она ушла, пап.
— Мелани? Она бы не покинула нас и через сто лет. «Может быть, через две тысячи лет», — подумал Нед.
— Она снова шутит? — прибавил отец. — Или ты? Нед, я слишком стар для…
— Это не шутка, сэр, — вмешалась Кейт. — Случилось нечто плохое, и… это очень трудно объяснить, очень.
Ее голос звучал серьезно и напряженно, ее никак нельзя было принять за человека, способного на злые шутки. Отец Неда посмотрел на нее, потом снова на сына.
— Вы меня пугаете.
— Я тоже испуган, — сказал Нед, — и не знаю, с чего начать.
— От этого мне не легче.
Нед еще раз вздохнул, как человек перед прыжком с высокого трамплина в бассейн. Ему в голову пришла одна идея, и он высказался раньше, чем успел передумать.
— Папа… ты знаешь, какую историю тетя Ким рассказала маме перед своим отъездом? Мама когда- нибудь тебе говорила?
Он никогда не видел никого, не говоря уже об отце, таким изумленным.
— Тетя Ким? — озадаченно переспросил Эд Марринер. — Кимберли?
Нед кивнул.
— Мама что-нибудь тебе об этом рассказывала?
— Нед, господи, какое отношение…
— Прошу тебя, папа. Рассказывала?
Он был совершенно уверен, что отец ответил именно потому, что рядом с ним сидела Кейт Уэнджер, встревоженная, серьезная, прикусив губу.
— Она очень мало мне рассказала, — наконец ответил Эд Марринер. — Все это произошло до того, как мы познакомились. Она почти никогда не говорила об этом и о своей сестре.
— Я это знаю, — тихо сказал Нед. — Я тебя пару раз спрашивал, помнишь?
Отец кивнул головой.
— Это была какая-то сверхъестественная история, как я понимаю. Мистическая. Очень… — Он сжал лежащие на столе руки. — Что-то связанное с кельтскими корнями, что никогда не нравилось твоей матери, она в них никогда не верила.
— И тогда тетя Ким уехала?
— Угу. Твоя бабушка поддерживала с ней отношения. Твоя мать даже не позволяла ей говорить о Кимберли. Она была сердита, уязвлена. Я до сих пор не все понимаю, но научился не задавать вопросов. — Он посмотрел в глаза Неду. — В этом замешана твоя тетя, Нед? Что бы там ни произошло?
— Вроде того. Можно мне… можно задать сначала еще один вопрос?
Губы отца скривились.
— Ты его все равно задашь, не так ли?
— Ты тоже… ненавидишь все, что связано с кельтскими корнями, так же сильно, как мама?
Эдвард Марринер несколько секунд молчал, потом вздохнул.
— Я не считаю, что кто-то из нас все знает о том, как устроен мир. Давай рассказывай.
Нед почувствовал, что у него на глазах опять выступили слезы. Он смахнул их и сказал:
— Это хорошо, папа. Спасибо. Я не надеялся…
Отец ждал. Стив все еще плавал, он их не слышал. Нед сказал:
— В последние три дня мы с Кейт сталкивались с чем-то совершенно непонятным.
— Где? — спросил отец.
— Это началось в соборе. В баптистерии и в монастыре.
Синие глаза теперь смотрели прямо на него.
— Там, куда ты меня послал?
— Да. — Нед решил рискнуть. — Ты что-нибудь там почувствовал?
Снова молчание.
— Оставим это пока. Продолжай. — Отец привык отдавать приказы, подумал Нед, но он делает это не резко. Это почти успокоило его.
Он посмотрел на Кейт.
— Мы встретили, мне кажется, это подходящее слово, мы встретили там человека, потом еще других людей, которые… которые не из нашего времени. Похоже, они из прошлого. И это… это кельтская история, я думаю.
— Ты думаешь?
— Это так и есть, — вмешалась Кейт. — Я знаю. Мы просто в нерешительности, потому что это пугает, это очень странно, и люди нам не поверят. Но сегодня, ну, сегодня канун первого мая. — Она замолчала.
— Собственно говоря, мне это известно, — помолчав, сказал Эд Марринер. Он взглянул на сына. — Мы обычно выезжали на пикник, когда была жива твоя бабушка.
— Я помню. И сегодня ночью… это очень могущественная ночь. Для кельтов.
— Господи, Нед. — Отец покачал головой. — Что ты пытаешься мне сказать?
— Мы с Кейт ходили наверх, к руинам недалеко отсюда, под названием Антремон, ранним вечером.
— Это моя вина, — перебила его Кейт. — Нед не хотел идти.
— Я хотел. Но тетя Ким сказала, что я…
— Ты пытался остановить нас.
— Но я пошел.
— Погодите, — перебил Эдвард Марринер. — Тетя Ким сказала?..
Нед закрыл глаза. Он не собирался делать это таким образом. Но если и был хороший способ это сделать, он его так и не придумал.
— Я знаю. Мама убьет нас всех. Или будет шипеть от ярости. Тетя Ким сказала, что она обычно
