снова и снова, и будет происходить опять, когда они уйдут — из Прованса или из этого мира.
— Ужасно смешно, — произнес Кадел, глядя на Фелана, когда, наконец, справился со своим смехом.
Нед это так бы не назвал.
— У меня бывают такие моменты, — спокойно ответил его соперник.
— Такой стойкий римлянин, — насмешливо продолжал Кадел.
— Я был греком. Когда мы встретились.
— Но очень скоро стал римлянином.
— А после кем-то другим.
— Нет, ты никогда не был другим.
Его тон был решительным, категоричным. Фелан безрадостно улыбнулся.
— Сколько лет человек остается чужаком? Друиды называют какую-то цифру?
— Это вопрос римлянина. Ты живешь в другом мире.
— Мы все теперь живем в другом мире, — возразил Фелан. — Отвечай. Сколько?
— Здесь? Чужаком? Некоторые вечно. И ты один из них.
Фелан пожал плечами, одним плечом. В другом торчал нож.
Насилие, подумал Нед, может прийти и уйти, оставив после себя лишь воспоминание — размытый его образ.
Фелан взглянул на свою левую руку и скорчил гримасу.
— Жаль куртку. Она мне нравится. — Потом сжал зубы и вытащил кинжал.
Ему должно быть больно, подумал Нед. Кровь хлынула вслед за клинком, пачкая серую кожу. Фелан посмотрел на нож, вытер его о брюки и спрятал.
Действительно, нож был в сапоге.
Меган Марринер пристально смотрела на него.
— Не буду даже делать вид, будто понимаю кого-то из вас, — сказала она. Неду был знаком этот голос. Она повернулась к сестре. — Полагаю, если мы позволим этим двоим подхватить инфекцию и потерять литр-другой крови, это не поможет найти Мелани? Если они умрут или что-то в этом роде?
Ким покачала головой.
— Возможно. Но, скорее всего, нет. Думаю, если их не станет, не станет и ее.
— Мелани?
— Изабель, но это теперь одно и то же.
Меган глубоко вздохнула.
— Ты объяснишь?
Нед подумал, что за этим вопросом стоит очень многое. Двадцать пять лет. Есть разные способы измерить то, что можно назвать очень долгим временем.
Он увидел, как тетя еще раз кивнула, а потом резким движением выдернула другой кинжал из плеча Кадела. Он никак на это не реагировал.
— Это упражнение в идиотизме доказывает только, — мрачно произнесла Ким Форд, отрезая тем же кинжалом рукав рубашки Кадела, — что даже две тысячи лет и множество жизней не способны прибавить мужчинам хоть чуточку ума.
Ее сестра рассмеялась.
Нед искоса взглянул на Кейт Уэнджер. Они прошли по дальней стороне бассейна и подошли к кустам лаванды, освещенные последним светом дня. Там еще не распустились цветы; очевидно, они появятся в конце июня.
Солнце уже село. Пурпурные и розовые полосы уже начали бледнеть в небе над Эксом. Луна стояла над лесом за подъездной аллеей. Он слышал пение птиц.
Было холодно. Нед сходил наверх и принес Кейт свою фуфайку с капюшоном. Рукава оказались слишком длинными; ее руки прятались в них, как у ребенка, манжеты болтались. Он помнил, что сам иногда выглядел так же. Мать обычно покупала ему одежду на размер больше и вдвое подворачивала манжеты и низ брюк.
Мать была в доме, бинтовала ножевую рану.
Сегодня Неда пытались убить. Это могло произойти и, вероятно, произошло бы, если бы дядя опоздал. Интересно, начнет ли он снова переживать те мгновения сегодня ночью, когда потушит свет в спальне?
Кейт посмотрела на него.
— Хороший тут бассейн.
— Очень холодный. Во Франции их не подогревают.
— Я знаю. Они ждут до лета. Ты плавал?
Он вспомнил войну сотовых звонков, как его бросили в бассейн. Это напомнило ему о Мелани.
— Один раз, — вот и все, что он ответил. Потом прибавил, так как ответ показался ему слишком коротким: — У нас Стив пловец. Он тут нарезает круги. У него повреждено колено, он так упражняет его.
Светская беседа. Бессмысленная. Кажется, Кейт пришла к такому же выводу. Она сказала:
— Почему они думают, что мы знаем — ты знаешь, — где она?
— Изабель? — Тоже глупый вопрос, кто же еще? — Я не уверен, что они так думают. Я считаю… — Он замолчал, стараясь выразиться правильно, стараясь найти правильную мысль.
— Что?
Нед вздохнул.
— Я считаю, что они просто пробуют все, что могут. Мы же привели Фелана в Антремон. Ты это сделала.
Кейт поморщилась.
— Я ничего не делала. Я просто думала, что тебе хочется увидеть это место.
Они зашагали дальше, подошли к западному краю владений. За проволочной оградой он видел вырытую землю, черную почву. Дикие кабаны выкапывали корни. Соседняя вилла стояла в отдалении, почти скрытая деревьями, немного ниже по склону. Там горел свет. Здесь, на ветру, они были одни.
— Ты хочешь мне сказать, что мы поднялись наверх по чистой случайности?
— Ну, да!
— А то, как ты себя вела со мной? Раньше, когда мы шли туда?
Она посмотрела за ограду.
— Это произошло совершенно случайно.
— Да. Это была Мари-Шанталь, ты принимала ее флюиды. — Он покачал головой. — Кейт, эти два человека так не думают, и мы не можем. Они думают, что у нас есть какой-то другой канал.
— У тебя есть, не так ли?
Он снова вздохнул.
— Что-то есть. Наверное, Фелан пришел сюда, чтобы спросить нас или меня, а Кадел проследил за ним.
— Да. Ему не полагалось летать.
— А Фелану не полагалось бросать в него кинжал.
Они смотрели вдаль, через долину, на город внизу. Теперь там тоже зажигались огни. В сумерках город смотрелся великолепно. Нед изо всех сил пытался сформулировать мысль:
— Как ты думаешь, в древности люди выходили посмотреть на закат?
Кейт покачала головой:
— Может быть, на восход. Приближение ночи должно было их пугать. Они ей не радовались. Наступало время прятаться за стены. Запирать двери на засов. Ночью бродят всякие злые существа.
Нед задумался. Он вспомнил круглую башню, отсюда до нее легко дойти пешком. Она охраняла от нападения. Люди долго называли это место раем. За рай ведутся войны.
И за женщину. Ему было очень трудно не позволять образу Изабель заполнить все его мысли, изменить их. Как мужчины опускались перед ней на колени между факелами. Он посмотрел на Кейт, идущую
