– Хватит! Это приказ, – сказал Зотик. Голос его оставался тихим, но в нем появился металл. – Говорите с ним, про себя. Немедленно.
В первый раз у Криспина возникло ощущение, что этого человека следует опасаться. Резкие черты морщинистого лица алхимика изменились, когда он заговорил таким тоном. Его вид и манеры неизбежно напоминали о том, что он в свое время был свидетелем и участником темных дел. И он
В комнате царило молчание. Не зная, что ему делать, Криспин смотрел на алхимика и ждал.
Он что-то услышал. Или ему показалось. Зотик хладнокровно сделал глоток чая.
– Итак? Что-нибудь слышал? – Голос его снова стал мягким.
Никакого реального звука не прозвучало.
Криспин ответил удивленно, борясь с леденящим страхом:
– Мне показалось… мне кажется, я услышал… что-то.
– И что же?
– Похоже, кто-то сказал: «Мыши и кровь».
Со столика у очага раздался пронзительный яростный вопль.
–
Линон, конечно. Маленький коричнево-серый воробышек, не ястреб, не сова, не царственный желтоглазый сокол и даже не один из похожих на оракула воронов на пыльной книжной полке.
– Ты не совсем живая, Линон, не надо театральных восклицаний. Небольшое новое путешествие пойдет тебе на пользу. Может быть, научит тебя хорошим манерам.
–
Криспин с трудом глотнул, искренне напуганный тем, что лежит в основе этого действия, и послал мысль, не произнося ни слова вслух:
– Я этого не просил. Мне надо отказаться от подарка?
–
Что, по крайней мере, кое-что подтвердило. Он посмотрел на алхимика.
– А ты… ты слышал, что она мне сказала?
Зотик покачал головой. У него было странное выражение лица.
– Должен признаться, мне не по себе. Я делал это всего один раз, и тогда все было иначе.
– По-моему, я… польщен. То есть, конечно, польщен. Но все еще в растерянности. Этого я не просил.
–
– Это недобрые слова, – заметил Криспин, сдерживая поднимающийся гнев.
Зотик вздохнул.
– Ты прав. Прости меня.
– Мы можем отказаться от этой затеи. У меня нет желания связываться с полумиром. Неужели у всех хиромантов Сарантия есть подобные создания? Я мозаичник. Я хочу быть только им. Хочу заниматься только этим делом, когда попаду туда. Если меня оставят в живых.
Это была почти вся правда. Он должен был еще доставить послание, если сумеет. Он взялся за это поручение.
– Я знаю. Прости меня. Нет, шарлатаны императорского двора или те, кто насылает злые заклятия на возничих по просьбе черни на ипподроме, этого делать не умеют. Я в этом более или менее уверен.
– Никто из них? Ни один? Ты единственный из смертных детей Джада на земле умеешь… делать такие существа, как эти птицы? Если ты умеешь это делать…
– …почему никто другой не умеет? Конечно. Очевидный вопрос.
– А каков очевидный ответ? – Сарказм, старый друг, он в последнее время всегда рядом.
– Возможно, что кто-то этому научился, но маловероятно, и я не верю, что это случилось так же, как со мной. Я открыл, как мне кажется, единственный способ доступа к определенной силе. Нашел его во время путешествий в одном… строго охраняемом месте, и с большим риском.
Криспин скрестил руки на груди.
– Понятно. Свиток заклинаний и пентаграмм? Варево из крови повешенного вора, и семь раз обежать вокруг дуба при свете обеих лун? А если сделаешь хоть что-то неправильно, превратишься в лягушку?
Зотик не обратил внимания на его слова. Он просто смотрел на Криспина из-под густых, ровных бровей и