Ким разглядела, что это такое.
– Нет, – выдохнула она. Этот выдох вырвался у нее, словно вырванная из раны плоть. На траве лежало, поблескивая, миниатюрное изображение хрустального дракона.
– Подожди! – резко прошептал Лорин, поднимаясь на ноги. Он прикоснулся к ее руке. – Смотри.
И пока она смотрела, Дракон Калор Диман поднял второй коготь, который держал второй предмет. И это был котел, сияющий, прекрасный, и этот предмет Дракон тоже выбросил, и он упал, сверкая, на сине- зеленую траву.
Она не понимала. Посмотрела на Лорина. В его глазах горел странный огонь.
Он сказал:
– Взгляни еще раз, Ким. Приглядись как следует.
Ким снова повернулась. Увидела стоящих на коленях у озера Мэтта и Каэна. Увидела сияющего над ними Дракона. Увидела звезды, утихающие волны, темные горные скалы. Увидела хрустальный котел, валяющийся в траве, и маленькую фигурку дракона рядом с ним.
Увидела, что брошеный дракон – не тот, который Мэтт только что предложил в дар озеру.
И в этот момент, когда надежда вспыхнула в ней, подобно сине-белому огню Дракона, Ким увидела, как из озера появилось что-то еще. Крохотное создание вырвалось из воды, яростно хлопая крыльями, удерживающими его на лету. Создание, которое сейчас сияло ярче, чем прежде, и глаза его ослепительно горели в ночи, перестав быть темными и безжизненными.
Это было произведение, созданное сердцем Мэтта в подарок озеру, в которое Калор Диман вдохнул жизнь. Озеро приняло его дар.
Каэн зашевелился, пополз вперед на коленях. Поднял свой котел. Встал на ноги, умоляющим жестом протягивая его в вытянутых руках.
– Нет! – просил он. – Подожди!
Больше он ничего не успел сказать. Его время закончилось. В этом высокогорном, прекрасном месте, которое было чем-то гораздо большим, волшебная сила внезапно продемонстрировала свое присутствие всего на мгновение, но мгновения было достаточно. Дракон озера, хранитель гномов, открыл пасть, и из нее во второй раз с ревом вылетело пламя.
Не вверх, в горный воздух, не в качестве предостережения или демонстрации могущества. Огонь Дракона настиг Каэна там, где тот стоял с протянутыми руками, снова предлагая свой отвергнутый дар, и испепелил его, полностью поглотил. Одну ужасную секунду Ким видела, как его тело корчится в прозрачном пламени, а затем он исчез. От него ничего не осталось, даже сделанного им котла. Сине-белое пламя погасло, и после этого Мэтт Сорин остался стоять на коленях в тишине, на берегу озера, в одиночестве.
Она увидела, как он протянул руку и поднял фигурку дракона, лежащую рядом с ним, ту, как поняла теперь Ким, и о чем Лорин догадался с самого начала, которую он вырезал сорок лет назад, когда озеро сделало его королем. Мэтт медленно встал и стоял перед Драконом Калор Диман. Ким казалось, что воздух стал красочно ярким.
Тут Дракон заговорил.
– Тебе не следовало уходить, – произнес он с грустью, уходящей корнями в далекое прошлое.
Столь глубокая печаль после столь яростной вспышки силы. Мэтт опустил голову.
– Я принял твой дар той ночью, – сказал Дракон голосом, похожим на горный ветер, холодным, ясным и одиноким. – Я принял его, потому что мужество лежало в основе гордости в твоем подарке. Я сделал тебя королем под Банир Лок. Тебе не следовало уходить.
Мэтт поднял взгляд, принимая тяжесть хрустального взора Дракона. Он продолжал молчать. Ким услышала, как рядом с ней тихо плачет Лорин.
– Тем не менее, – сказал озерный Дракон, и в его голосе появились новые ноты, – тем не менее ты изменился с тех пор, как ушел отсюда, Мэтт Сорин. Ты потерял глаз в битвах, которые не были в полном смысле битвами твоего народа, но сегодня ночью ты показал своим вторым даром, что своим единственным глазом ты можешь более глубоко заглянуть в мои воды, чем любой из королей гномов до тебя.
Кимберли прикусила губу. Ее ладонь скользнула в руку Лорина. На сердце у нее стало светло.
– Тебе не следовало уходить, – услышала она слова Дракона, – но исходя из того, что ты сделал сегодня, я пришел к выводу: часть твоей души всегда оставалась здесь. Добро пожаловать обратно, Мэтт Сорин, и внимай, ибо сейчас я называю тебя самым истинным из всех королей, когда-либо правивших под Банир Лок и Банир Тал.
Внезапно загорелся свет, его было так много: яростный свет с оттенком красного.
– О, Ким, нет! – внезапно воскликнул Лорин сдавленным, отчаянным голосом. – Только не это! Ох. только не это!
Свет, сжигающий все до пепла. И понимание, горькое, самое горькое, уже неоднократно приходившее к Ким понимание. Конечно, на лугу был свет, конечно. Ведь она была здесь.
И на ее руке настойчивым призывом пылал Бальрат.
Мэгг резко обернулся на крик Лорина. Ким увидела, как он посмотрел на кольцо, которое только что вернул ей, и она прочла на его лице жестокое страдание, когда этот момент долгожданного триумфа, момент его возвращения, превратился в нечто настолько ужасное, что не выразить словами.
Ей отчаянно хотелось оказаться подальше отсюда, не понимать, что означает этот повелительный огонь. Но она была здесь и знала. И она не опустилась на колени перед Драконом, потому что каким-то образом предвидела то, что должно было произойти.
Что уже произошло. Она здесь, чтобы выманить Хрустального Дракона из его горной чаши. У Ким не было иллюзий, совсем никаких, а вид потрясенного лица Мэтта лишил бы ее любых иллюзий, даже если бы они у нее были.
Дракон не мог покинуть озеро, чтобы остаться тем, чем он был всегда: древним хранителем, ключом к душе, глубинным символом всего, что представляли собой гномы. То, что она собиралась сделать, подорвало бы жизнь народа гор так же сильно, и даже больше, как и то, что она сделала с параико в Кат Миголе.
Хрустальный Дракон Калор Диман, который выдержал смертоносный дождь Могрима, не устоит перед огнем у нее на пальце. Ничто не устоит.
Мэтт отвернулся. Лорен выпустил ее руку.
«У меня нет выбора!» – закричала она. В глубине души, а не вслух. Она знала, почему горит камень. В этом создании из озера была скрыта огромная мощь, и само его сияние делало его частью армии Света. Они воевали с Тьмой, с бесчисленными легионами Ракота. Она не зря принесла сюда это кольцо, это и была причина.
Она шагнула вперед, теперь к спокойным водам Калор Диман. Посмотрела вверх и увидела ясные глаза Дракона, которые смотрели на нее без страха и с пониманием, но и с бесконечной грустью. Он обладал столь же глубоко укоренившимся могуществом, как и другие магические силы Фьонавара, и знал, что Ким представляет собой силу, которая способна подчинить его и заставить навсегда измениться.
На ее руке Бальрат пульсировал теперь так сильно, что весь луг и все горные скалы осветились его сиянием. Ким подняла руку. Она подумала о Махе и Немаин, Богинях войны. Подумала о Руане и параико, вспомнила Каниор: последний Каниор. Из-за нее последний. Подумала об Артуре и Мэтте Сорине, который стоял неподалеку и не смотрел на нее, чтобы она не увидела мольбу на его лице.
Она подумала о том зле, которое добрые люди сотворили во имя Света, вспомнила Дженнифер в Старкадхе. Война накатилась на них, она была со всех сторон, грозя всем, живущим сейчас, и всем, кто мог прийти потом, ужасающей властью Тьмы.
– Нет, – тихо произнесла Кимберли Форд с твердой решимостью. – Я зашла далеко и столько всего совершила. Но дальше я по этой дороге не пойду. Есть предел, за которым героический поход в защиту Света становится служением Тьме.
– Ким… – начал Мэтт. Лицо его странно морщилось.
– Молчи! – сказала она сурово, потому что, если бы он заговорил, она бы сломалась. Она знала его и знала, что он скажет. – Станьте рядом со мной! Лорин! И Миак тоже, вы мне нужны! – Мысли ее проносились в голове с необычайной скоростью.
Они приблизились к ней, притянутые ее повелительным голосом – голосом Ясновидящей – не меньше, чем огнем на ее пальце. Она точно знала, что делает и что это может означать, понимала последствия так
