же хорошо, как и все остальное. И готова была взять их на себя. Если отныне ее имя будет проклято до конца времен, пусть будет так. Она не может уничтожить то, что видела сегодня ночью.
В хрустальных глазах Дракона появилось понимание. Он медленно расправил крылья, словно благословляя ее, разноцветные, излучающие свет.
Теперь оба гнома и человек стояли рядом с ней. Пламя на ее руке все еще требовало от нее призвать Дракона. Оно вынуждало ее сделать это. Шла война. Он был им необходим! Она в последний раз посмотрела в глаза Дракона.
– Нет, – произнесла Ким со всей убежденностью души – обеих ее душ.
А затем она воспользовалась мощью ослепительного сияния кольца не для того, чтобы подчинить Дракона гномов, а чтобы перенести себя через горы, себя и троих спутников, далеко от потаенного места волшебства и звездного света, хотя этот путь не был таким же долгим, как путь в горы.
Сила Бальрата бушевала в ней, пылала огнем войны. Она вошла в нее, увидела, куда ей надо попасть, собрала эту силу и направила ее в то место и перенесла их туда.
Они спустились вниз, окруженные, как им всем казалось, короной алого цвета. И очутились на поляне. На поляне в лесу Гуинир неподалеку от Данилота.
– Здесь кто-то есть! – предостерегающе крикнул чей-то голос. Его крик эхом разнесся по армии гномов, которой командовал Блод. Они поспели вовремя!
Ким упала на колени от толчка во время приземления. Она быстро огляделась. И увидела Дейва Мартынюка, стоящего всего в десяти футах от нее с топором в руке. За ним она узнала, изумившись до крайности, Фейбура и Брока с обнаженными мечами. Времени на размышления не оставалось.
– Миак! – воскликнула она. – Останови их!
И престарелый глава Совета старейшин ее не подвел. Быстрым движением, на которое она даже не считала его способным, он встал между Дейвом и тремя гномами, угрожающими ему, и крикнул:
– Придержите стрелы и клинки, люди гор! Вам приказывает Миак, глава Совета, от имени короля гномов!
В то мгновение его голос прогремел как гром, как звенящий залп. Гномы замерли. Дейв медленно опустил топор, Фейбур – лук.
В хрупкой тишине лесной поляны Миак очень ясно произнес:
– Выслушайте меня. Сегодня на берегах Калор Диман был вынесен приговор. Мэтт Сорин вчера вернулся в наши горы, и Совет вынес решение, после словесного поединка в Зале Сейтра между ним и Каэном, что свое слово должно сказать озеро. И это произошло сегодня ночью. Я должен сообщить вам, что Каэн мертв, уничтожен огнем озера. Сегодня ночью явился дух Калор Диман, и я видел его своими глазами и слышал, как он снова назвал Мэтта Сорина нашим королем. И более того: я слышал, как он назвал его самым истинным из всех королей, когда-либо правивших под горами.
– Ты лжешь! – вмешался грубый голос. – Это все неправда. Ринн, Немед, хватайте его! – Блод ткнул трясущимся пальцем в сторону Миака.
Никто не двинулся с места.
– Я – первый из Старейшин, – спокойно сказал Миак. – Я не могу лгать. Ты знаешь, что это правда.
– Я знаю, что ты – старый глупец, – огрызнулся в ответ Блод. – Почему мы должны позволить провести себя этой детской сказкой? Ты можешь лгать так же, как любой из нас, Миак! Даже лучше, чем любой…
– Блод, – произнес король гномов, – хватит. Все кончено.
Мэтт вышел вперед из тени деревьев. Он больше ничего не сказал, и голос его прозвучал негромко, но непререкаемым тоном приказа.
Лицо Блода конвульсивно дергалось, но он молчал. За его спиной по армии пронесся нарастающий ропот, до самого конца поляны и дальше, туда, где гномы спали среди вечнозеленых растений. Теперь уже все проснулись.
– О, мой король! – воскликнул чей-то голос. Брок из Банир Тал вышел вперед, бросил топор и опустился на колени у ног Мэтта.
– Светел час нашей встречи, – приветствовал его Мэтт. Он положил ладонь на плечо Брока. – Но пока отойди, старый друг, нужно еще кое-что сделать. – В его голосе было нечто такое, что вдруг вызвало в воображении Ким образ железного замка на двери, ведущей на луг Калор Диман.
Брок отошел. Постепенно шепот и крики армии стихли. Опустилось настороженное молчание. Лишь иногда раздавался чей-нибудь кашель или хрустел сучок под ногой.
В этой тишине Мэтт Сорин бросил вызов гному, который прислуживал в Старкадхе, который сделал с Дженнифер то, что он сделал, который сейчас вел гномов к армии Тьмы. Взгляд Блода метался из стороны в сторону, но он не пытался ни бежать, ни просить пощады. Ким раньше думала, что он должен быть трусом, но она ошибалась. Никто из гномов не испытывал недостатка в мужестве, даже те, кто перешел на сторону зла.
– Блод из Банир Лок, – сказал Мэтт, – твой брат умер сегодня ночью, и твой Дракон ждет тебя сейчас на свой суд, сидя на стене Ночи. В присутствии нашего народа я обещаю тебе то, чего ты не заслуживаешь: право на бой и жизнь в ссылке, если уцелеешь. Во искупление моих собственных многочисленных грехов я буду сражаться с тобой в этом лесу, пока один из нас не умрет.
– Мэтт, не надо! – воскликнул Лорин. Мэтт поднял руку. Он не оглянулся.
– Но сначала, – сказал он, – я попрошу разрешения у собравшихся здесь самому вести этот бой. Здесь присутствует много людей, которые хотели бы лишить тебя жизни собственной рукой.
Тут он обернулся, и из всех людей первым его взгляд упал на Фейбура.
– Я вижу здесь человека, отметки на лице которого говорят, что он из Эриду. Даешь ли ты мне разрешение убить его от имени твоего народа, незнакомец из Эриду?
Ким увидела, как молодой человек сделал шаг вперед.
– Я Фейбур, родом из Ларака, – сказал он. – Король гномов, я даю тебе разрешение сделать это от моего имени и от имени всех, погибших от дождя в Эриду. Пусть Ткач даст силу твоей руке. – Он шагнул назад с достоинством, неожиданным для его лет.
Мэтт повернулся в другую сторону.
– Дейв Мартынюк, ты тоже имеешь право отомстить за страдания женщины из твоего мира и за смерть мужчины. Ты уступаешь мне это право?
– Уступаю, – мрачно ответил Дейв.
– Мабон из Родена? – спросил Мэтт. И Мабон серьезно ответил:
– От имени Верховного правителя Бреннина прошу тебя действовать.
– Ливон дан Айвор?
– Этот час знает его имя, – сказал Ливон. – Нанеси удар от имени дальри, Мэтт Сорин, за всех живых и мертвых.
– Миак?
– Нанеси удар от имени гномов, король гномов.
Только тогда Мэтт снял топор, висевший у его бедра, и снова повернулся с мрачным, как камни гор, лицом к Блоду, ожидавшему с презрительной миной.
– Ты даешь мне слово, – спросил теперь Блод резким, нервным голосом, так не похожим на голос брата, – что я благополучно покину это место, если убью тебя?
– Даю, – ясным голосом ответил Мэтт, – и заявляю об этом в присутствии Первого старейшины Совета и…
Блод не стал ждать. Мэтт еще не закончил говорить, как гном нырнул в сторону, в тень, и метнул предательский кинжал прямо в сердце Мэтта.
Мэтт даже не потрудился пригнуться. Неспешным движением, словно у него сколько угодно времени в запасе, он отбил летящий кинжал своим топором. Клинок упал в траву, не причинив вреда. Блод выругался и вскочил, хватаясь за оружие.
Но не успел даже дотронуться до него.
Топор Мэтта Сорина, брошенный со всей силой его руки и всей страстью сердца, перелетел через освещенную поляну, словно орудие зорких Богов, окончательной справедливости, от которой невозможно убежать, и ударил Блода прямо в лоб, прикончив на месте.
