— А вы хорошо разбираетесь в машинах? — поинтересовалась Макси.
Тэсс зло поджала губы и, направившись к двери, уничижительно бросила:
— Во всяком случае, не настолько, чтобы уметь их взрывать.
— Ну и ну, Барнел! Еще не успела стать редактором, а одного врага уже нажила.
— Давай сегодня еще раз съездим к Джиму и как следует осмотрим дом.
— Зачем? — нахмурился Рис.
— Мы же репортеры. Нам положено все высматривать и вынюхивать.
— Полиция уже побывала там много раз. Что ты надеешься там найти?
— Узнаю, когда увижу.
Они снова ехали в «фиате» Риса. Перед тем как тронуться, Макси объяснила ему, куда надо заглядывать, перед тем как заводить машину, чтобы невзначай не взорваться.
Уже приближалась ночь, и становилось прохладнее. Шины шуршали по остывающему асфальту, внизу, перекатывая камешки, мирно журчал Бульдерский ручей. На обочине дороги иногда можно было заметить зверей, которых предостаточно водилось в этих краях.
Рис снизил скорость, они миновали мостик и подъехали к тому месту, где раньше было полицейское ограждение. Прежде чем остановиться, он развернул машину, чтобы удобнее было выезжать.
— Ты не боишься привидений? — спросил он, берясь за ручку дверцы.
— Нет! — решительно отрезала Макси, приподнимая ноги, чтобы выскочить из машины.
Рис достал ключ, который Макси утаила от Тэсс, открыл дверь, и они оказались в темной маленькой кухне. Фонарь, предусмотрительно захваченный Макси, им не пригодился, так как в доме еще не отключили электричество.
— Ага! — девушка подняла палец. — Чувствуешь запах? Как ты думаешь, что здесь жгла Тэсс?
— По-моему, у нее сгорели тосты, — ответил Рис, поддевая мусорный бачок носком ботинка.
Они открывали ящики, заглядывали в коробки, находили начатые упаковки спагетти, банки кофе; посуда, ножи, вилки — ничего интересного. Внимание Риса привлек настенный календарь, прилепленный магнитом к холодильнику.
— Зубной врач, терапевт, ветеринар… Тоже ничего необычного, — заметил он.
— Надо было нам куда-нибудь приглашать его, хоть пытаться развлечь… — Макси казалась расстроенной.
В коридоре в стенных шкафах они нашли водонагреватель, там же хранилась зимняя одежда. Открыв аптечку в ванной, Макси обнаружила пузырек аспирина и упаковку пластыря.
— Боже, даже болезни у него были такие обыкновенные!
Они отправились в спальню, и Рис начал шарить по карманам одежды, висевшей в шкафу. Макси занялась столиком возле кровати. Небольшой блокнот, два карандаша, три ручки, карманный калькулятор, словарь, пара пластинок фруктовой жвачки.
— Даже ни одного презерватива, — констатировала Макси.
— Может, их Тэсс прихватила с собой.
Взяв блокнот, она начала обводить карандашом сохранившиеся оттиски букв с предыдущей оторванной странички, надеясь разобрать, что было там написано. И ей это удалось. Она прочла: 'Заплат. нал. до пон.'. Макси бросила блокнот на место и занялась большим ящиком бюро. Он оказался пустым, как, впрочем, и все остальные ящики.
— Мне казалось, что будет страшно этим заниматься, а на самом деле я чувствую только грусть.
Макси поворошила стопки белья: маек, трусов, открыла еще один ящик — пусто, следующий — пусто. Вот и последний. У нее защипало в носу и в глазах, когда она увидела выцветший пробный номер 'Регард'.
— Эй, смотри, что я нашел, по крайней мере один небанальный уик-энд у него был. — Рис показал Макси корешок авиабилета в Сент-Луис.
— Может быть, полиции удастся выяснить, зачем он туда ездил, — ответила Макси, доставая из ящика тетрадь в черной обложке, лежавшую рядом с газетой.
Открыв ее на середине, она увидела стихотворные строчки, написанные рукой Джима.
— Рис, ты знал, что Джим писал стихи?
— Нет. И что, стоящие? — Заглянув ей через плечо, Рис прочел: 'Любимая, ты далеко…' — Похоже, старина Джим не был таким отшельником, как может показаться на первый взгляд, — заключил он. — Ну что, пора ехать?
Макси сунула тетрадь в сумку, чтобы дома прочесть стихи, и напоследок еще раз оглядела комнату, с сожалением признавая, что здесь действительно ничего интересного нет.
— Двенадцатый, пожалуйста.
Узнав вкрадчивый голосок Аниты Окли, Грэди решил прослушать их телефонный разговор самым простым и испытанным способом.
— Привет, дорогой, — сказала женщина.
— Ну наконец-то, — проворчал Окли. — Почему ты не позвонила вчера вечером?
Интонация Аниты изменилась:
— Ты что, забыл? Мы ведь договорились никогда не предъявлять друг другу претензий.
— А тебе что, жалко было позвонить лишний раз? Ты с ним разделалась?
Анита усмехнулась:
— Представь себе — чем хуже я с ним обращаюсь, тем он ко мне лучше относится.
— Устрой же что-нибудь, чтобы Дэл охотно с тобой расстался.
— Ты еще не знаешь — я получила повышение. — Она опять усмехнулась.
Окли мрачно молчал, а Анита продолжала:
— Если бы я дорожила этой работой, было бы наоборот.
У мотеля затормозила машина, и Грэди чертыхнулся про себя.
— Я тут чуть не рехнулся от скуки. Позвонил сегодня в прокат, но за машиной еще не съездил, думал, ты сегодня явишься, — сказал Окли.
— Только обходись без кредитных карточек. Надеюсь, ты это и без меня знаешь.
— Прекрати. А если так волнуешься обо мне, так приезжай сама поскорей.
На улице хлопнула дверца машины, у двери офиса послышались торопливые шаги. Грэди, оставив наушники, поспешил к своей конторке. Черт! Магнитофон не подключен, и окончание разговора ему не удастся услышать. Последнее, что он слышал, была страстная мольба Окли: 'Солнышко! Мне здесь так одиноко, я думаю только о…'.
Дверь открылась, и на пороге появился бледный запыхавшийся мужчина, вокруг которого мельтешили четыре малыша. На то, чтобы поселить их в двадцать девятом, самом дальнем номере от офиса, ушло пять минут, две минуты, чтобы заполнить бланк, и три минуты, чтобы собрать рассыпавшиеся бумаги из подставки, которую перевернули дети. Когда они ушли, Грэди вернулся к телефону, обрадовавшись, что разговор еще не закончился.
— …Мне наплевать! — кричала Анита. — Иди ты к черту!
— Завтра вечером — последний срок, — обрезал Окли ледяным тоном. — Если тебя не будет к полуночи, можешь не приезжать совсем, я сумею все устроить и без тебя.
Анита темпераментно наградила Окли рядом эпитетов, правда, ни один из них не напоминал о ее былой нежности, когда она называла его «солнышком» и 'котиком'.
В среду утром, без десяти десять, Макси закончила читать корректуру. Она выпрямилась, потерла поясницу и сложила страницы в стопку.
— Я встречаюсь с одним парнем. По дороге могу заехать в типографию, — предложил Рис. Он протянул ей листок бумаги. — Вот список людей, с которыми я увижусь сегодня.
— Я тоже наметила с кем встретиться. Подожди, сейчас я напишу для тебя. — Она положила перед собой листок. — Черт, противно все время быть настороже. Рис, будь, пожалуйста, осмотрительней.
— Я что, дорог тебе? — Похоже, на этот раз он говорил без своей обычной иронии.
