И вот выясняется, что Эмм не только не сообщила Фредерику о сумасшедшем романе подруги, но и сама ничего толком не знала!
Эмм вновь переживала неприятный разговор с Фредериком. Она так разнервничалась, что смогла уснуть только под утро. Но всю бессонную ночь мысль о том, что в принципе во всем виновата ее сумасбродная подруга, так и не пришла девушке в голову.
Звонок в дверь вырвал ее из объятий сна так неожиданно, что Эмм не сразу поняла, где она находится и что, собственно, происходит.
Удивляясь, кто бы мог прийти в такой ранний час, она пошла открывать дверь. Еще больше Эмм удивилась, открыв дверь.
— Привет! Я тебя, надеюсь, не разбудил? — Грегори лучезарно улыбался из дверного проема.
— Вообще-то разбудил, но мне уже пора вставать, — ответила Эмм и против воли улыбнулась ему. Она не знала, почему Джаннет и Грегори расстались год назад, хотя подозревала, что произошло что-то весьма неприятное. Но, хорошо зная Джаннет, она могла предположить, что неприятность была спровоцирована ее бесшабашной подругой. — Я рада тебя видеть, но, боюсь, должна огорчить. Джаннет выходит замуж в июне, а сейчас со своим женихом гостит у его родителей.
— Я знаю, — спокойно ответил Грегори.
— Тогда почему ты пришел? Ой, извини. Это невежливо с моей стороны, но я просто не могу представить, зачем ты здесь. — Эмм была так удивлена, что потеряла всякое понятие о правилах приличия.
— А ты не можешь представить, что я пришел ради тебя?
— Но… Тебе, может быть, нужна моя помощь? — Эмм была смущена и растеряна, она не знала, что и подумать.
— Можно сказать и так. Понимаешь, Эмм, я вчера увидел тебя среди гостей наших влюбленных. Я вспомнил, как часто смотрел на тебя украдкой, как гордился тобой, когда ты что-то рассказывала, как страдал, когда эти идиоты смеялись. Я подумал: что же я делаю?! Я должен подойти к ней, она единственная из моих знакомых, с кем можно поговорить. Просто, по-приятельски, без всяких там… ну ты понимаешь. — Грегори, казалось, смутился и опустил глаза.
— Прости меня, — сказала Эмм срывающимся голосом.
— За что?! — воскликнул по-настоящему удивленный Грегори.
— Понимаешь, я всегда думала, что ты такой же, как они, даже хуже. Я была уверена, что ты ничего собой не представляешь, и относилась к тебе не очень хорошо. Мне сейчас так стыдно!
— Прекрати! Я никогда не замечал ничего подобного. К тому же ты недалека от истины. Я так боялся потерять расположение всех этих пляжных парней и девиц, что постоянно делал глупости. Не мог вступиться за тебя, когда надо было, а вместо этого глупо смеялся. Если кто-то и должен просить прощения, то только я.
— Ох, Грегори, я так рада, что ты пришел! Вот уж никогда бы не подумала, что ты такой замечательный! Наверное, это ужасно — плохо думать о человеке, когда даже толком не знаешь его. — На глаза Эмм навернулись слезы умиления.
— Ну ладно, что было, то было, к чему вспоминать, — проворчал Грегори. — Теперь мы узнали друг о друге много нового. Что ты делаешь сегодня днем? Может, сходим в кино?
— О, я бы с удовольствием. Пока Джаннет нет, эта квартира кажется мне пустой и даже немного страшной. Да и учиться иногда надоедает даже мне.
— Вот и замечательно. Если у тебя потом нет никаких дел, мы могли бы пообедать вместе. А потом съездили бы в парк, покатались на каруселях. Как ты на это смотришь?
Эмм не раздумывала ни минуты.
— Да, я согласна. Я уже вечность не каталась на аттракционах. А это не слишком неприлично в двадцать лет кататься на каких-нибудь американских горках?
— Ну что ты! Что значат условности в нашем мире! Для меня сейчас главное, чтобы тебе было весело. Я заеду за тобой в час дня, договорились?
— Я буду ждать тебя.
— Тогда до встречи! — Грегори шутливо козырнул ей и вышел на лестничную клетку.
Эмм еще долго не могла понять, что же с ней происходит. Ее сердце, казалось, разрывалось на части от переполнявших его чувств. Девушка радостно рассмеялась и побежала в ванную делать укладку и маникюр. Выбор платья занял у нее не менее получаса, хотя обычно Эмм безразлично относилась к тому, что на ней надето, лишь бы было удобно.
Если бы Джаннет все это видела, она бы однозначно сказала, что ее подруга наконец-то влюбилась.
Джаннет проснулась от солнечного луча, который проник через неплотно прикрытые занавески на окне. Странно, подумала она, октябрь, а солнце так ярко светит и на улице так тепло, будто май.
— Ты уже проснулась? Или хочешь вновь вернуться в объятия Морфея? — спросил Антонио, поглаживая ее нежные шелковистые волосы.
— В объятия Морфея точно не хочу, а вот в твои не отказалась бы, — рассмеялась Джаннет. — Знаешь, я сейчас подумала, что погода похожа на майскую, и, если бы на деревьях не начала желтеть листва, я бы решила, что скоро начнется лето.
— Я думаю, это происходит из-за того, что влюбленным всегда кажется, будто в природе такая же весна, как и та, что царит в их сердцах. — Антонио нежно улыбнулся ей. — Ну что, будем вставать? Уже десять утра, мама, наверное, уже ждет нас к завтраку.
— Мне несколько неудобно спускаться вместе с тобой. Что они о нас подумают? — с тревогой сказала Джаннет.
— Неужели ты всерьез думаешь, что мои родители не подозревают, что мы спим вместе? Да в моей комнате даже не была разостлана постель! Так что если бы вчера, когда мы вернулись, я попросил маму постелить мне в моей комнате, она бы искренне удивилась.
— И все же как-то мне неловко, — расстроенно произнесла Джаннет. — Они, оказывается, думают о нас так плохо… А твоя мать — католичка!
— А что в этом плохого? — пробурчал Антонио. — Конечно, она верует, но, соотнеся заповеди и реальную жизнь, предпочитает все же принимать нововведения. А вообще мне кажется, что ты специально завела этот разговор, чтобы подольше поваляться в постели. Придется применить к тебе силу, что мне очень нравится. — И Антонио принялся щекотать ее.
Вскоре Джаннет поняла, что лучше ей сбежать в ванную, пока она не умерла от смеха в прямом смысле этого слова.
Когда они сошли вниз, было уже без двадцати минут одиннадцать. Джованни Бреттоли сидел в кресле на террасе и что-то рисовал в блокноте.
— Доброе утро! — поприветствовал он их. — Не буду спрашивать, как вам спалось, потому что люди, встающие в начале двенадцатого, не могут не выспаться. Катарина! Дети встали, накрывай на стол! Я из-за вас чуть не умер от голода!
— Ой, мистер Бреттоли, если бы мы знали, что вы будете ждать нас к завтраку, то не стали бы так долго спать! — удрученно воскликнула Джаннет.
— Прекрати, милая, извиняться, — сказала Катарина, появляясь с блюдом аппетитно пахнущих блинчиков. — Его послушать, так собственная жена морит несчастного голодом! Откуда тогда у тебя такой животик, Джованни?
Мистер Бреттоли не нашелся, что ответить.
— К тому же, — продолжала свою обвинительную речь Катарина, — он уже успел съесть половину блинчиков, которые я напекла. Так что в принципе Джованни можно сегодня больше не кормить вообще.
— Ну-ну, — сделав грозное лицо, прикрикнул Джованни, — или я уже не главный в доме?!
Все согласно закивали, что да, главный, но ответить не мог никто, потому что оторваться от кулинарного шедевра Катарины было выше человеческих сил.
— Кстати, — сказал Антонио, когда все намного утолили первый голод, — я вчера после разговора с
