Макколл дважды внимательно перечитал текст, а затем стал просматривать фильм, сопровождающий его. Мало что можно было разобрать. Большинство кадров показывало огромную толпу, заполнившую главную площадь Нового Эдинбурга. Эта площадь носила старое шотландское имя Малкольм. Дэвис подсчитал, что там собралось никак не меньше пяти или даже шести тысяч человек. Это была очень приличная цифра, если учесть, что Новый Эдинбург был относительно небольшим городом по сравнению со столицами других планет, с населением около восьмидесяти-девяноста тысяч человек. На некоторых кадрах, сделанных с более близкого расстояния, он увидел в толпе много женщин и детей. И что было самым главным, ни один из демонстрантов, даже молодые парни, не был вооружен. Вместо этого они несли огромное количество плакатов, знамен и транспарантов. Самым популярным лозунгом был «Настал наш день», как и сокровенное уравнение «Машины = смерть». Во всех каледонских демонстрациях всегда ощущался дух луддитов. Другим часто повторяющимся воззванием было «Свобода мысли, свобода личности» — старинный якобитский лозунг, известный Макколлу еще с тех времен, когда он сам был активным участником движения.
Появилась надпись, говорившая о том, что вначале демонстрация была вполне мирной. Толпа вела себя пристойно и в рамках закона, пожалуй, только было очень шумно. Но затем вдруг кадры мирно настроенной толпы сменились изображениями, на которых появилась военная техника, включая несколько боевых роботов, двигающихся по знакомым Макколлу улицам Нового Эдинбурга. Как только демонстранты увидели роботов, они попытались рассредоточиться, но толпа была так велика, что площадь не могла опустеть в считанные мгновения. Макколл пожалел, что нет титров, поясняющих эти кадры. Обратились ли власти к демонстрантам с требованием разойтись? Подчинилась ли толпа этому требованию? Или роботы просто подошли и открыли огонь?
На эти вопросы из того, что он увидел, Дэвис не мог найти ответ. Кроме того, он подозревал, что содержание текста, да и показанные кадры, прошли цензуру представителей власти Каледонии, прежде чем они были представлены на всеобщее обозрение, потому что не было показано орудийного огня или погибших гражданских лиц.
В любом случае, он пока не заметил ни одного свидетельства насилия. Многое было явно вырезано после просмотра цензором, потому что была пара кадров, очень коротких и быстро промелькнувших, где он заметил тела людей, лежащих на опустевшей улице.
Одна драматическая ситуация тем не менее привлекла внимание Макколла. Изображение было не очень четким и дрожащим, как будто снимали с помощью обычной ручной камеры да еще и с большого расстояния. Однако Дэвис увидел, что робот на экране был старым, много раз побывавшим в ремонте и имеющим большое количество заплат. Это был «Шершень», покрашенный в черный цвет с яркими желтыми полосами. У робота отсутствовало несколько панелей и бронированных пластин. Кроме того, «Шершень» хромал, что позволило Макколлу предположить, что у робота поврежден бедренный блок силового привода. Когда робот двигался медленной, почти жеманной походкой в сторону площади Малкольма, он был неожиданно остановлен человеком в белой блузе и черных брюках, который встал на его пути.
Все произошло так быстро, что Макколл сначала не обратил на это внимания. Вероятно, по этой причине данный эпизод ускользнул от взора цензора. Чтобы лучше рассмотреть, что же произошло, Дэвису пришлось несколько раз прогнать эту сцену, используя для этого систему увеличения кадра.
Насколько он разобрал, этот человек на какое-то время блокировал движение «Шершня», грозя кулаком десятиметровому гиганту, стоящему перед ним. К этому времени толпа почти рассеялась, но этот человек, казалось, решился осадить правительственного робота. Может, он хотел продемонстрировать свою отвагу перед камерами, которые, как он понимал, наблюдают за происходящим. А может, он настолько разозлился, что потерял контроль над собой. Несколько минут он стоял безоружный и незащищенный, но бесстрашный веред махиной в двадцать тонн стали и керопластика.
Внезапно человек нагнулся, поднял что-то с мостовой. «Наверное, камень», — подумал Макколл. Потом откинулся назад и, изо всех сил размахнувшись, запустил им в робота. Картинка была настолько расплывчатой, что Макколл не увидел, попал он в цель или нет.
«Шершень» немного помедлил, казалось размышляя, как ему лучше обойти это дерзкое маленькое существо, вставшее на его пути. Затем, как будто непреднамеренно, робот поднял левую ногу и шагнул вперед. Макколл вздрогнул и быстро отвернулся от экрана.
— Эх, паррень, — тихо произнес он, — так вот как они там используют боевых рроботов!
Когда робот вышел на середину площади, от дерзкого человека, преградившего ему путь, осталось кроваво-красное месиво на мостовой. Цензоры, вероятнее всего, пропустили эту сцену по недосмотру.
А может, они специально оставили ее как предупреждение, в то время как вырезали все другие сцены массового убийства, которые могли бы вызвать вмешательство извне в дела Каледонии. Как всегда, политические игры были загадкой для Макколла.
Рассерженный, он очистил экран и уже хотел выйти из сети, как вдруг его внимание привлекла голограмма в правом верхнем углу экрана. Это была еще одна порция информации в ответ на его ключевые слова.
Когда он набрал команду доступа к ней, то испытал такое потрясение, какого не испытывал ни разу до этого, это было намного сильнее, чем медленное поджаривание в кабине вышедшего из строя робота.
Эта статья, как оказалось, была вообще не из информационной сети. Это был материал одной из местных телепрограмм Гленгарри. Дата, стоявшая на изображении, была семидневной давности. Черт побери! Почему же он ничего не слышал об этом?
Больше ничего существенного, что дополнило бы вечерние новости, в заявлении не было. Но что особенно поразило Макколла, так это то, что до него не доходили даже отголоски «слухов и пересудов» на эту тему. Подобно всем военным, еще со времен Саргона Великого, майор Дэвис Макколл доверял слухам как первому источнику, позволяющему выяснить, что в действительности происходит в соединении. А уж если эти слухи касаются предполагаемой посылки Легиона на его родную планету…
Дэвис еле сдержался, чтобы не произнести вслух грязное гэльское ругательство. Похоже на то, что его специально держали в неведении именно потому, что Каледония его родина. Может, затем, чтобы пощадить его чувства, а может, потому, что все решили, что он уже знает о случившемся. Миротворческие силы на его родине? Для любого наемного воина нет ситуации страшнее этой. Что может произойти, когда ты высадишься на родной земле для подавления мятежа и наведения порядка? И каково это — смотреть из кабины боевого робота на своих друзей детства и членов семьи?
Есть, конечно, среди наемников такие, кому на это наплевать. Вот, например, водитель черного с желтыми полосами «Шершня», скорее всего, каледонец, но это не помешало ему превратить своего соплеменника в кровавое пятно на мостовой. Но для Макколла даже мысль встретиться лицом к лицу в бою с одним из представителей своего клана…
Это, без сомнения, объясняет, почему он ничего не слышал о случившемся. Теперь он может понять взгляды, которые на него бросали его сослуживцы, и почему они замолкали, когда он входил в комнату. Впервые с момента вступления в Легион Дэвис Макколл почувствовал себя изгоем, и это огорчило его больше всего.
Его Легион будет послан на планету Каледония? Имеет ли это отношение к Вилмарту и волнениям, которые там имели место? Макколл поднялся на ноги, неуверенно глядя на игровую площадку, где двое новобранцев по очереди разносили голографические изображения боевых роботов на сверкающие кусочки.
— Я думаю, — вслух произнес Макколл глухим голосом, похожим на раскаты приближающейся грозы, — мне стоит пойти повидаться со Старриком.
Если и был на всей планете человек, с которым он мог говорить обо всем на свете, то это был полковник
