— Мило, — сказал Майлз, как будто он делал заметку.
Ариана наклонила свою голову к нему. — Никаких идей. Я возвращаю вас в школу, где вы останетесь, — она посмотрела каждому в глаза, — или вы начнете отчитываться передо мной.
— Ты пойдешь с нами? — Спросила Шелби, показав в конце всего лишь маленькое мерцание благоговения в направлении Арианы.
— Похоже на то. — Ариана подмигнула Люси. — Ты превратилась в какой-то взрывпакет. Кто-то же должен за тобой приглядывать.
Перемещение с Арианой было более гладким, чем путь в Вегас. Это как забежать внутрь, после того как ты был на солнце. Свет тускнеет, когда ты переступаешь через порог двери, но ты моргаешь несколько раз, а потом привыкаешь к этому.
Люси была почти разочарована снова оказаться в своей комнате в общежитии после вспышек и оживления Лас Вегаса. Но потом она подумала о Доун, и о Вере. Почти разочарованно. Ее глаза остановились на всех знакомых мелочах, означающих то, что они вернулись: двух недоделанных двухъярусных кроватях, беспорядочных растениях на подоконнике, коврике для йоги Шелби, сложенном в углу, лежащем на Люсином столе экземпляре «Республики» Платона, одолженном Стивеном — и кое чего, что на совсем не ожидала увидеть.
Даниэль, одетый в полностью во все черное, склонился к сверкающему огню в камине.
— Ааааах! — закричала Шелби, бросаясь в руки Майлза. — Ты до смерти меня напугал! И это в моем собственном святилище. Не круто, Даниэль. — Она бросила Люси взгляд, который говорил, что она должна что-то сделать с его появлением.
Даниэль проигнорировал Шелби, просто спокойно сказал Люси.
— С возвращением.
Она не знала, бежать ли к нему или расплакаться.
— Даниэль…
— Даниэль? — Выдохнула Ариана. Ее глаза расширились, словно она увидела призрака.
Даниель замер, явно тоже не ожидав столкнуться здесь с Арианой. — Я… Мне просто она нужна на мгновение. Потом я уйду. — Он выглядел виноватым, даже испуганным.
— Хорошо, — сказала Ариана, сжимая затылки Майлза и Шелби. — Мы уходим. Никто из нас не видел тебя здесь. Они столпились рядом с ней.
— Мы найдем тебя позже, Люси.
Шелби выглядела так, словно не могла выйти из комнаты быстрее, чем требовалось. Глаза Майлза были прикованы к Люси, пока Ариана практически не вытолкнула его в холл, захлопывая дверь за ними со всей силой.
Даниэль подошел к Люси. Она закрыла глаза и позволила его близости согреть ее. Она дышала им и была рада быть дома. Дома не в Береговой Линии, а ощущение дома, которое создавал Даниэль. Даже когда она находилась в странных местах, даже когда у них было все не совсем гладко в отношениях.
Как сейчас.
Он все еще не поцеловал ее и даже не обнял. Она сама удивилась, что все еще ожидала этого от него, после всего, что он видел. Отсутствие его прикосновений отдалось болью глубоко в ее груди. Когда она открыла глаза, он стоял там, всего в нескольких дюймах от нее, впитывая каждую частичку ее тела своими фиолетовыми глазами.
— Ты напугала меня.
Она никогда раньше не слышала от него этих слов. Она привыкла, что была единственной, кто боялся.
— Ты в порядке? — спросил он.
Люси покачала головой. Даниель взял ее за руку и без слов повел к окну, прочь из теплой комнаты и от огня назад в холодную ночь, на выступ крыши под окном, куда он приходил раньше.
Луна была вытянута и низко в небе. Совы спали в секвойях. Отсюда Люси могла видеть волны, гладко ломающиеся об берег; на другой стороне университетского городка, единственный свет на высоте был в домике Нефилимов, но она не могла сказать, была ли это Франческа или Стивен
Она и Даниель сели на выступ и болтали своими ногами. Они оперлись на легкий наклон крыши сзади них и посмотрели вверх на тусклые звезды в небе, как будто маскировались самым тонким блеском облака. Этого не было уже давно, Люси начала плакать.
Потому что он был зол на нее или она была зла на него. Потому что ее тело прошло через столько всего: через Предвестников, она пересекла границу штатов, в прошлое и назад в настоящее. Потому что ее сердце и голова были в смятении, а находясь близко к Даниэлю все только усложнило. Потому что, казалось, Шелби и Майлз ненавидели его. Из-за ужаса на лице Веры, когда она узнала Люси. Из-за всех слез пролитых ее сестрой и из-за того, что Люси снова причинила ей боль, появившись сегодня за столом блэкджека. Из-за всех ее родителей, которые страдали, потому что их дочь была неудачно подвергнута реинкарнации глупой влюбленной девчонки. Потому что воспоминания о тех семьях заставляли Люси отчаянно скучать по ее родителям в Тандерболте. Потому что она была виновата в похищении Доун. Потому что ей было семнадцать и она была все еще жива. Потому что она знала достаточно, чтобы бояться будущего. Потому что сейчас было половина четвертого утра, а она не спала уже несколько дней и она не знала, что делать дальше.
Сейчас он обнимал ее, согревая ее своим теплом, убаюкивая ее в своих руках. Она всхлипывала и икала и мечтала о салфетке, чтобы высморкаться. Она удивлялась, как это возможно чувствовать себя так плохо сразу по стольким причинам.
— Шшшш, — шептал Даниель. — Шшшш.
Вчера, ей было не по себе наблюдать через Предвестника за тем, как ее любит Даниэль. Неизбежная насильственная смерть привязанная к их отношениям казалась непреодолимой. Но сейчас, особенно после разговора с Арианой, Люси чувствовала, что надвигается что-то большое. Какие-то изменения, возможно весь мир изменится, вместе с Люси и Даниэлем, висящими прямо на краю. Это все окружало их, в воздухе, и все это повлияло на то, какими она видит себя и Даниэля.
Беспомощные взгляды в его глазах, которые она видела в моменты перед тем как она умирает: Сейчас они были в прошлом. Это напоминает ей о том, как он смотрел на нее, когда они первый раз поцеловались в этой жизни на болотистом пляже рядом с Мечом и Крестом. Вкус его губ на ее губах, его дыхание на ее шее, его крепкие руки вокруг ее талии: Это все было так прекрасно — не считая его испуганных глаз.
Даниэль уже давно не смотрел на нее так. То, как он смотрел на нее сейчас нельзя было сравнить ни с чем. Он смотрел на нее так, словно она останется рядом, словно она должна была быть рядом. В этой жизни все было иначе. Все так говорили, и Люси сама это чувствовала: откровение растет в ней. Она видела, как она умирает и она пережила это. Даниэль больше не обязан взвалить наказание на свои плечи. Они оба могут это делать.
— Я хочу сказать кое-что, — сказала она в его рубашку, вытерев глаза рукавом. — Я хочу сказать это до того, как ты скажешь что-нибудь.
Она могла чувствовать, как его подбородок прикасался к ее макушке. Он кивал.
— Я знаю, что тебе приходится быть осторожным в том, что ты мне говоришь. Я знаю, что я умирала до этого. Но в этот раз я не собираюсь никуда исчезать, Даниель, я чувствую это. Как минимум, не без борьбы. — Она попробовала улыбнуться. — Я думаю, что это поможет нам обоим — перестать рассматривать меня подобно хрупкому кусочку стекла. Итак, я прошу тебя, как твой друг, как твоя девушка, как, ты знаешь, любовь твоей жизни, чтобы ты рассказал мне еще немного. Иначе я только чувствую себя изолированной, и озабоченной, и…
Он поймал её подбородок своим пальцем и наклонил её голову. Он с любопытством пожирал её глазами. Она ждала, что он прервет её, но он не сделал этого.
— Я оставила Береговую Линию не потому, чтобы досадить тебе, — продолжила она. — Я покинула, потому что не понимала, какое это имеет значение. И я подвергаю опасности моих двух друзей из-за этого.
Даниэль держал ее лицо напротив своего. Его фиолетовые глаза практически горели.
— Я подводил тебя так много раз, — прошептал он. — И в этой жизни, я возможно заблуждался по
