поводу осторожности. Я должен был знать, что ты будешь исследовать все в независимости от ограничений. Ты не была бы той… девушкой, которую я люблю, если бы не делала этого.
— Люси ждала, когда он улыбнется ей. Но он не улыбнулся.
— Просто в этот раз слишком многое поставлено на карту. Я был так сосредоточен на…
— На Изгоях?
— Они те, кто похитили твою подругу, — сказал Даниэль. — Они едва могут отличить право от лево, не говоря уже о том, на чьей стороне они работают.
Люси вспомнила девушку, которую убил Кэм серебряной стрелой, того симпатичного парня с пустыми глазами в ресторанчике.
— Потому что они слепые.
Даниэль посмотрел вниз на свои руки, потирая свои пальцы. Он выглядел так, словно его тошнит.
— Слепые, но очень жестокие.
Он потянулся и провел пальцем по ее светлым локонам.
— Ты поступила умно, когда перекрасилась. Это спасло тебя, когда я не успел добраться сюда вовремя.
— Умно? — Люси была в ужасе. — Доун могла погибнуть, потому что мне в руки попалась дешевая бутылка с отбеливателем. Это очень умно? Если… если завтра я перекрашу волосы в черный, ты хочешь сказать, Изгои внезапно смогут найти меня?
Даниэль грубо покачал головой.
— Они не должны были найти дороги в кампус. Они не должны были взять кого-то из вас. Я работаю над этим день и ночь, чтобы держать их подальше от тебя, от всей этой школы. Кто-то помогает им, и я не знаю кто.
— Кэм. — Что еще он мог делать здесь?
Но Дэниэл покачал головой.
— Кто бы это ни был, он пожалеет об этом.
Люси скрестила руки на груди. Ее лицо все еще горело от слез.
— Полагаю, это означает, что я не попаду домой на день благодарения? — Она закрыла глаза, пытаясь не представлять унылые лица ее родителей. — Можешь не отвечать.
— Пожалуйста. — Голос Даниеля был таким искренним. — Это не на долго.
Она кивнула. — На время перемирия.
— Что? — Его руки сильнее сжали ее плечи. — Как ты…
— Я знаю. — Люси надеялась, что он не почувствовал, что она начала дрожать. Становилось только хуже, когда она пыталась выглядеть более уверенной, чем была на самом деле. — И я знаю, что в ближайшем будущем ты нарушишь баланс между раем и адом.
— Кто сказал тебе это? — Даниель развернул плечи, стараясь, как она знала, не расправлять крылья.
— Я сама это выяснила. Многое происходит, пока тебя нет рядом.
Вспышка зависти вспыхнула в глазах Даниеля. Вначале, казалось почти хорошо спровоцировать его, но Люси не хотела заставлять его ревновать. Особенно теперь, когда были более важные проблемы.
— Мне очень жаль, — сказала она. — Последнее, что тебе нужно прямо сейчас, это я, отвлекающая тебя. То, что ты делаешь… это звучит как нечто очень важное.
Она остановилась на этом, надеясь, что Даниель почувствовал себя достаточно комфортно, чтобы рассказать ей больше. Это было самой открытой, честной и зрелой беседой, которую они имели, возможно, когда-либо.
Однако затем, слишком скоро, облако, которого она, даже не зная, страшилась, прошло через лицо Даниеля. — Выбрось все это из головы. Ты не знаешь того, о чем ты думаешь, что знаешь.
Разочарование затопило тело Люси. Он все еще рассматривал ее как ребенка. Один шаг вперед, десять шагов назад.
Она подобрала свои ноги под себя и встала на выступе.
— Я знаю одну вещь, Даниэль, — сказала она, посмотрев на него сверху вниз. — Если бы это была я, то это не было бы вопросом. Если бы вся вселенная ждала исхода дела от меня, я бы выбрала сторону добра.
Фиолетовые глаза Даниеля смотрели прямо вперед, в теневой сумеречный лес.
— Ты выбрала бы добро, — повторил он. Его голос звучал как одеревенелый, так и отчаянно грустный. Грустнее, чем она когда-либо слышала, как он звучит.
Люси пришлось подавить желание нагнуться и извиниться. Вместо этого, она развернулась и оставила Даниэля позади. Разве не очевидно, что он должен был выбрать добро? Все должны.
14
Пять дней
Кто-то на них настучал.
В воскресенье утром, пока остальная часть университетского городка была все еще устрашающе спокойна, Шелби, Майлз и Люси сидели в ряд на одной стороне офиса Франчески, ожидая допроса. Ее офис был больше, чем Стивена — а так же ярче, с высоким, наклонным потолком и тремя большими окнами, смотрящими на лес к северу, каждое с толстыми бархатными занавесями цвета лаванды, открытыми, чтобы показать потрясающее голубое небо. Большая фотография галактики в рамке, висевшая над высоким мраморным столом, была единственным художественным произведением в комнате. Вычурные стулья, на которых они сидели, были шикарны, но неудобны. Люси не могла перестать волноваться.
— Анонимный донос, — пробубнила Шелби, цитирую электронное письмо Франчески, полученное сегодня утром. — Это незрелое ябедничество явно воняет Лилит.
Люси не думала, что возможно, что Лилит — или любой из студентов, действительно, — знала бы, что они покидали университетский городок. Кто-то другой сдал их учителям.
— О чем они так долго разговаривают? — Майлз кивнул в направлении офиса Стивена на другой стороне стены, где они могли слышать своих преподавателей, спорящих в низких голосах. — Похоже, они определяются с наказанием до того, как они даже услышат историю с нашей стороны! Он закусил свою нижнюю губу. — Между прочим, какая она — наша сторона истории?
Но Люси не слушала. — Я действительно не понимаю, что такого сложного, — она говорила еле слышно, больше себе, чем остальным. — Ты просто выбираешь сторону и идешь дальше.
— А? — спросили Майлз и Шелби в унисон.
— Простите, — сказала Люси. — Я просто… вы знаете, что прошлой ночью сказала Ариана о чашах весов? Я сказала все Даниэлю, и он стал таким странным. Серьезно, разве не очевидно, что тут есть правильный ответ и неправильный?
— Это очевидно для меня, — сказал Майлз. — Есть плохой выбор и есть хороший.
— Как вы можете так говорить? — спросила Шелби. — Вот такие взгляды и привели нас к такому беспорядку. Слепая вера! Общее принятие фактически устаревшей дихотомии! — Ее лицо покраснело и ее голос стал таким громким, что, наверно, даже Франческа и Стивен могли ее услышать. — Я так устала от всех этих сторон ангелов и демонов — бла бла бла, они зло! Нет, они зло! Снова и снова, как будто бы они знают, что лучше для всех на планете.
— Так ты считаешь, что Даниэль на одной стороне со злом? — усмехнулся Майлс. — Несет конец человечеству?
— Мне все равно, что там делает Даниэль, — сказала Шелби. — И честно говоря, мне трудно поверить, что все зависит от него.
Ну это должно было быть так. Люси не могла придумать другого объяснения.
— Слушай, может граница совсем не такая четкая, как нас учили, — продолжила Шелби. — В смысле, кто говорит, что Люцифер такой плохой…
— Мм, все? — сказал Майлс, взглянув на Люси для поддержки.
