Вскоре начали лететь искры всякий раз, как их клинки встречались. Искры любви или ненависти? Порой казалось, что и того и другого.
И это беспокоило Люс. Поскольку предполагалось, что любовь и ненависть стоят в точности на противоположных концах спектра. Их разделение казалось столь же ясным, что и… скажем, на ангелов и демонов, как некогда она считала. Но уже нет. Пока девочка с благоговением и страхом наблюдала за учителями, в ее мыслях кружились воспоминания о вчерашнем споре с Дэниелом. И собственные любовь и ненависть — или если и не вполне ненависть, то нарастающая ярость — сплелись узлом в ее душе.
Одноклассники восторженно закричали. Люс показалось, что она лишь моргнула, но момент был полностью пропущен. Рапира Франчески уткнулась острием в грудь Стивена. Близко к сердцу. Она нажала на рукоять так, что тонкий клинок выгнулся дугой. Оба на миг замерли, глядя друг другу в глаза. Люс не знала, считать ли и это тоже частью представления.
— Прямо в сердце, — проговорил Стивен.
— Как будто у тебя оно есть, — шепнула Франческа.
Казалось, оба учителя на мгновение забыли о собравшихся на террасе школьниках.
— Еще одна победа Франчески, — объявила Жасмин, затем наклонилась к уху Люс и понизила голос, — На ее счету долгая череда побед. А у Стивена не так много.
В этом замечании Люс померещился какой-то скрытый смысл, но подруга уже легко вскочила со скамьи, надвинула на лицо маску и потуже затянула в хвост волосы. Готовая к бою.
Пока вокруг суетились остальные школьники, Люс попыталась вообразить подобную сцену между собой и Дэниелом: она берет верх, и он оказывается на милости ее клинка, как Стивен у Франчески. Сказать по правде, ей не удалось такое представить. И это встревожило Люс. Не потому, что ей хотелось помыкать Дэниелом, а потому, что не хотелось, чтобы помыкали ею. Прошлой ночью она слишком сильно от него зависела. Воспоминания о поцелуе тревожили ее, вгоняли в краску и подавляли — и не в лучшем смысле слова.
Она любит его. Но…
Почему она не в состоянии додумать фразу без этого маленького уродливого союза? Должна бы, однако не может. Сейчас между ними происходит вовсе не то, о чем она мечтает. И если правила игры навсегда останутся такими же, она не уверена, что вообще хочет играть. Какая из нее пара Дэниелу? Какая из него пара ей? Если его тянуло к другим девушкам, рано или поздно он должен был об этом задуматься. Не может ли кто-то другой предоставить каждому из них более ровное игровое поле?
Когда Дэниел целовал ее, Люс всем своим существом осознавала, что он был ее прошлым. В его объятиях она отчаянно желала, чтобы он оставался ее настоящим. Но как только их губы отрывались друг от друга, она начинала сомневаться, что он действительно станет ее будущим. Ей нужна была свобода решить это, так или иначе. Она даже не представляла, что еще могло ее ждать.
— Майлз, — позвал Стивен, уже полностью вернувшийся в учительский образ. Он убрал клинок в узкий черный кожаный футляр и кивнул в сторону северо-западного угла террасы, — Ты сразишься с Роландом здесь.
— Вы с Роландом были знакомы раньше, — наклонившись к девочке, шепнул ей на ухо Майлз. — В чем его слабость? Я не намерен проигрывать новичку.
— Э-э… по правде сказать, я не… — промямлила сбитая с толку Люс.
Бросив взгляд на Роланда, уже закрывшего лицо маской, она осознала, как мало, в сущности, о нем знает. Помимо каталога товаров с черного рынка. И игры на губной гармонике. И того, что он чем-то отчаянно рассмешил Дэниела в ее первый день в Мече и Кресте. Она так и не выяснила, о чем они тогда разговаривали… и что Роланд все-таки забыл в Прибрежной, если уж на то пошло. Когда речь заходила о мистере Спарксе, Люс определенно пребывала в неведении.
Майлз похлопал ее по колену.
— Люс, я пошутил. Этот парень в любом раскладе надерет мне задницу, — вставая, заметил он и рассмеялся, — Пожелай мне удачи.
Франческа отошла на другую сторону террасы, ближе ко входу в дом, прихлебывая воду из бутылки.
— Кристи и Миллисент, займите тот угол, — велела она двум девочкам-нефилимам с косичками и в одинаковых черных кедах. — Шелби и Заря, вы будете состязаться здесь, — продолжила она, указав на угол террасы прямо перед Люс. — Остальные пока посмотрят.
К облегчению Люс, ее собственное имя так и не прозвучало. Чем больше она наблюдала за методами обучения Франчески и Стивена, тем меньше их понимала. Одна устрашающая демонстрация заменяла собой все настоящие объяснения. Не смотреть и учиться, но сразу глянуть и превзойти. Пока первые шестеро учеников занимали свои места на террасе, девочку терзала сильнейшая потребность мгновенно овладеть искусством фехтования.
— En garde!*[11] — взревела Шелби, выходя в низкий выпад, причем острие ее рапиры замерло лишь в паре дюймов от Зари.
Клинок Зари все еще оставался в ножнах, а пальцы метались по коротким черным волосам, убирая пряди назад и закрепляя их зажимами-бабочками.
— Ты не можешь делать мне это свое «en garde», пока я готовлюсь к бою, Шелби!
Голос ее от возмущения взлетел даже выше обычного.
— Тебя что, волки вырастили?
Последовало обиженное фырканье сквозь зажатый в зубах последний пластиковый зажим.
— Ладно, — объявила Заря, наконец-то обнажая клинок. — Теперь я готова.
Шелби, так и простоявшая в низком выпаде все то время, что ее противница прихорашивалась, выпрямилась и опустила взгляд на собственные загрубевшие ногти.
— Погоди-ка, у меня есть время сделать маникюр? — поинтересовалась она, достаточно обескуражив Зарю и успев принять атакующую стойку и замахнуться клинком.
— Как грубо! — воскликнула та, но, к удивлению Люс, тут же перешла к бою, искусно рассекая рапирой воздух и отражая удары Шелби.
Заря оказалась весьма умелой фехтовальщицей.
Рядом с Люс Жасмин согнулась от хохота.
— Ну и парочка!
Улыбка прокралась и на лицо Люс — прежде она не встречала такого непоколебимого оптимизма, как у Зари. Сперва девочка заподозрила притворство — на юге, откуда она была родом, подобный неизменно счастливый вид наверняка не оказался бы искренним. Но Люс впечатлило то, как быстро Заря оправилась после прогулки на яхте. Ее жизнерадостность, похоже, была неиссякаемой. Теперь же Люс стало трудно находиться рядом с ней и не посмеиваться. И в особенности трудно, когда Заря сосредоточивала весь этот девичий задор на драке со своей полной противоположностью вроде Шелби.
Отношения Люс с соседкой по-прежнему оставались слегка напряженными. Она это знала, и Шелби это знала — казалось, даже ночник в виде Будды в их комнате это знал. Сказать по правде, Люс даже с некоторым удовольствием наблюдала, как Шелби сражается, словно за свою жизнь, пока Заря восторженно атакует ее.
Ее соседка оказалась уравновешенным, терпеливым бойцом. В то время как манера Зари была эффектной и привлекающей внимание и она кружила по террасе в воображаемом танго, выпады Шелби оставались точными и осмотрительными, как будто в ее распоряжении находился ограниченный их запас. Легко пружиня на полусогнутых ногах, она никогда не отступала.
И все же она сказала, что отступилась от Дэниела после единственной ночи. Поспешно заявив, что причиной тому стали его чувства к Люс — будто бы они мешали всему остальному. Но сама девочка в это не поверила. Что-то в признании Шелби показалось ей странным; что-то не вязалось с реакцией Дэниела, когда Люс попыталась поднять этот вопрос прошлой ночью. Он держался так, как будто тут не о чем было рассказывать.
Внезапный грохот вырвал девочку из задумчивости.
На другом конце террасы Майлз опрокинулся на спину. Роланд завис над ним. Буквально. Он парил в воздухе.
Огромные крылья, развернувшиеся от его плеч, оказались большими, словно плащ, и оперенными, как
