Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья

когда лекарь попросил разрешения вернуться к своей семье, выяснилось, что все отпущенные ему дни суждено провести в Аламуте, если только он не переживет своего пациента.

Освобождение имама тем не менее произошло быстрее, чем он ожидал. Ала-эд-Дин, у которого было несколько детей, назначил старшего из них, Рукн-эд-Дина (Поддержка Религии), своим наследником, когда тот был еще ребенком. По мере того как Рукн-эд-Дин взрослел, ему начали выказывать такое же уважение, как и отцу, и расценивать его команды столь же обязательными к выполнению. Ала-эд-Дин был обижен и заявил, что передаст право наследования другому ребенку, однако, поскольку это напрямую нарушало один из принципов исмаилитов, а именно что первое наречение наследником всегда единственно верное, на это никто не обратил внимания. Рукн-эд-Дин, опасаясь за свою жизнь, которой теперь угрожал отец, удалился в надежную крепость, где мог бы ждать времени, когда его позовут на смену. Между тем тирания и капризность Ала-эд-Дина дали повод многим влиятельным лицам вокруг него опасаться и за свою жизнь, и они решили упредить его. В Аламуте был человек по имени Хасан, уроженец Мазендерана, который хоть и не был исмаилитом, имел мерзкую и распутную натуру. Он был объектом ухаживаний со стороны Ала-эд-Дина и соответственно имел свободный и постоянный доступ к нему. На нем был остановлен выбор как на агенте, и завербовать его оказалось несложным. Ала-эд-Дин, чья любовь к кормлению и ухаживанию за овцами никогда не уменьшалась, построил для себя деревянный дом рядом с загоном для овец, в котором он собирался жить после ухода от дел и где он потворствовал своей тяге ко всевозможным излишествам. Хасан из Мазендерана улучил момент, когда Ала-эд-Дин лежал пьяным в этом доме, и выстрелил ему в шею стрелой. Рукн-эд-Дин, который, по слухам, был соучастником заговора, приняв на себя роль кровного мстителя, казнил убийцу и всю его семью, а тела их предал огню. Однако подобный акт показной справедливости не освободил Рукн-эд-Дина от подозрений, и жесткие обвинения в отцеубийстве посыпались на него со стороны матери.

Потеря исмаилитами своего влияния уже началась. Рукн-эд-Дин едва взошел на престол, как узнал, что приближается враг, любое сопротивление которому бесполезно.

Глава 11

Монголы. – Против исмаилитов выслан Хулагу. – Рукн-эд-Дин подчиняется. – Захват Аламута. – Уничтожение библиотеки. – Судьба Рукн-эд-Дина. – Расправа над исмаилитами. – Святой Луис и ассасины. – Миссионерская деятельность по обращению жителей Кухистана. – Заключение

Полвека прошло с того момента, когда глас монгольского пророка на берегах Зелинга сообщил племенам этой нации о своем видении, в котором Великий Бог, восседая на своем троне, объявил, что один из их вождей Тимуджин должен стать Чингисханом (Великий хан) , и подчинившиеся племена, возглавляемые Тимуджином, начали свой успешный завоевательный поход, растянувшийся от края Азии до границ Египта и Германии. Теперь верховная власть над монголами была в руках Мангу, внука Чингисхана и правителя, который стал известен европейцам преимущественно благодаря долгому пребыванию при его дворе известного венецианца Марко Поло. Монголы еще не вторглись в Персию, хотя при самом Чингисхане они уже низвергли и лишили владений могущественного султана Хауризма. Тем не менее было очевидно, что этой стране не избежать судьбы столь многих обширных и мощных государств и очень скоро будет найден повод, чтобы ее заполонили орды монголов.

Рассказывается, хотя это и не выглядит правдоподобно, что к Невиану, монгольскому военачальнику, контролировавшему северные границы Персии, приехали посланники от халифа Багдада, попросившие сопроводить их ко двору Мангу. Целью их миссии было намерение убедить Великого хана выслать его непобедимые войска, чтобы избавиться от этого отребья – банд исмаилитов. Мольба посланников была поддержана Верховным судьей Касвина, который в это же самое время находился при дворе Мангу, где он появился одетым в кольчугу, чтобы защититься, как он объяснил, от кинжалов ассасинов. Хан приказал собрать армию. Его брат Хулагу был поставлен во главе ее, и, когда он был готов выдвинуться вперед, Мангу обратился к нему со следующей речью: «С тяжелой кавалерией и мощным войском я посылаю тебя из Турана в Иран, страну могущественных царей. Тебе надлежит теперь строго соблюдать и в большом, и в малом законы и установления Чингисхана и покорить страны от Оксуса до Нила. Приближай к себе благодарностью и наградами покорных и смиренных, беспощадно обращай в пыль забвения и невзгод всех непокорных и сопротивляющихся вместе с женами и детьми. Когда ты покончишь так с ассасинами, начни завоевание Ирака. Если халиф Багдада выйдет навстречу с готовностью служить тебе, ты не должен причинять ему вреда, если откажется, пусть разделит участь остальных».

Армия Хулагу была усилена тысячью китайских огнеметателей для управления осадными орудиями и забрасывания горючей нефти, известной в Европе под названием «греческого огня». Она выступила в месяц Рамадан 651 года от хиджры (1253 н. э.). Поход Хулагу был настолько неспешным, что два года спустя он еще не пересек Оксус. На противоположном берегу этой реки он предался развлечению охотой на львов, однако наступили такие сильные холода, что большая часть лошадей погибла, и ему пришлось ждать следующей весны, прежде чем продолжить поход. Все властители стран, которым угрожала опасность, высылали в монгольский лагерь эмиссаров, чтобы заявить о своей покорности и повиновении. Ставка Хулагу теперь располагалась в Хорасане, откуда он направил послов к Рукн-эд-Дину, правителю исмаилитов, требуя подчинения. По совету астронома Насир-эд-Дина, который был его советником и министром, Рукн- эд-Дин послал письмо к Байссуру Нубину, одному из военачальников Хулагу, наступавшему на Хамадан, с заявлением о покорности и намерении жить в мире со всеми. Монгольский генерал рекомендовал Рукн-эд- Дину, поскольку сам Хулагу уже приближался, дождаться и обратиться к тому лично. После некоторой задержки верховный исмаилит согласился направить своего брата Шахиншаха в сопровождении сына Байссура в расположение войск монгольского владыки. Между тем Байссур, по приказу Хулагу, вторгся на территорию исмаилитов и подошел к Аламуту. Войска ассасинов заняли высокий холм вблизи этого места. Монголы атаковали их, но отбрасывались прочь при каждой попытке штурма. Вынужденные прекратить атаки, они занялись сожжением жилищ и разграблением близлежащих селений.

Когда Шахиншах добрался до лагеря Хулагу и уведомил о готовности его брата покориться, горному властителю были направлены следующие приказы: «Поскольку Рукн-эд-Дин направил к нам своего брата, мы прощаем ему преступления его отца и его последователей. Он же сам, учитывая, что за время своего краткого правления не был виновен ни в каких преступлениях, должен разрушить свои замки и явиться к нам». Одновременно были направлены приказы Байссуру о прекращении разграбления Рудбара. Рукн-эд-Дин начал сносить часть из укреплений Аламута и вместе с этим попросил отложить на год свое появление перед Хулагу. Однако приказы монголов были обязательными для исполнения. От него потребовали прибыть немедленно и передать защиту своих территорий монгольскому представителю, исполняющему приказы Хулагу. Рукн-эд-Дин сомневался. Он вновь послал отговорки и попросил больше времени. Также в доказательство своей покорности он приказал правителям Кухистана и Кирдкоха отправиться в лагерь к монголам. Знамена Хулагу теперь развивались у подножия Демавенда вблизи исмаилитской территории, и снова пришли приказы в Маймундиз, где укрылся Рукн-эд-Дин со своей семьей: «Правитель мира теперь прибыл к Демавенду, и медлить больше нельзя. Если Рукн-эд-Дин желает несколько дней подождать, он на это время может направить своего сына». Испуганный властитель заявил о готовности послать своего сына, но, поддавшись уговорам своих женщин и советников, вместо своего собственного отправил сына раба того же возраста, попросив, чтобы его брат мог вернуться. Хулагу вскоре узнал о подлоге, но посчитал недостойным отвечать на это иначе, как отослав обратно ребенка, сказав, что тот слишком юн, и запросив его старшего брата, если таковой имеется, взамен Шахиншаха. Одновременно он отпустил Шахиншаха со словами: «Скажи своему брату разрушить Маймундиз и прийти ко мне. Если его не будет, Всевышний знает, что последует».

Монгольские войска теперь занимали все холмы и долины, а Хулагу лично появился перед Маймундизом. Ассасины сражались храбро, но Рукн-эд-Дину не хватило духу стоять до конца. Он послал к монгольскому властителю своего другого брата, сына, визиря Насир-эд-Дина и высокопоставленных представителей общества с богатыми подарками. Насир-эд-Дину надлежало превознести силу исмаилитских укреплений, чтобы получить благоприятные условия для своего хозяина, но вместо этого он сказал Хулагу не обращать на них внимания, заверив, что звезды сошлись в предсказании падения исмаилитов и солнце их могущества быстро катится к закату. Была достигнута договоренность о сдаче крепости на условии предоставления права выхода. Рукн-эд-Дин, его министры и друзья вошли в лагерь монголов в первый день месяца зу-эль- кадех. Его богатства были разделены между монгольскими войсками. Хулагу проявил сострадание, говорил с