Зрители вокруг ристалища дружно выдохнули, а сотни грачей устремились вниз, цепляясь когтями за шесты и веревки.
— Мерзавец крепче каменной башни, — прошептал Конзар. Ламорик ударил Радомора в самую середину щита — ударил со всей силы, подкрепленной еще и мощью коня на полном скаку, — а Радомор сидел в седле, как ни в чем не бывало.
— Ламорик удержался, — проговорил Гутред.
Все они дружно закричали, подбадривая Ламорика, что скакал к ним за вторым копьем. Было видно, как он разминает руку.
На сей раз он уже не шутил. Гутред протянул ему второе копье. Сперва противникам предстоит три раза сойтись на копьях, а потом биться пешими, на мечах.
Глаза толпы обратились к Абраваналю. Тот несколько мгновений помедлил, дрожа, затем древний меч снова упал, и снова пропели трубы.
Ламорик пустил братнего боевого коня во весь опор, в галоп. Высокий серый жеребец шарахнулся в сторону перед ударом герцога, отпрянул к толпе. Однако Ламорик все равно сумел нацелить копье и ударить.
Расчет его оказался точен. Острие выбило искры из шлема герцога: безупречный удар. Герцог Радомор покачнулся в седле. И в тот же миг нанес удар. Стальной наконечник пробил щит Ламорика, продвинулся на добрых три фута в глубину. Скакун наследника Гирета осел на задние ноги, сшиб одного из зрителей.
Ламорик завис в седле, накренившись над толпой.
Все вокруг Дьюранда стиснули кулаки, устремив взгляды на копье Радомора. Скользнуло ли оно под рукой Ламорика? Или пронзило насквозь?
Плащ Радомора раздувался, подобно черным крылам. Все еще сжимая в руке обломок копья, герцог тоже не сводил глаз с противника.
Но из-под доспехов Ламорика не хлестала кровь, как из пробитой бочки кларета. Он нависал над толпой жителей Акконеля — и из толпы к нему тянулись руки: поддержать, помочь удержаться в седле. Мужчины и женщины — все устремились на помощь молодому господину.
И Ламорик выпрямился, взглянул в лицо герцогу. Тот отшвырнул обломок копья в толпу и поскакал в конец ристалища, готовясь к новой сшибке.
Ламорик подъехал к товарищам. Дыхание его со свистом выбивалось из-под забрала.
— Может, не так уж и плохо провести год в Ирлаке, а? — проговорил здоровяк Оуэн.
— Я умер? — спросил Ламорик. Обе руки у него свисали, как перебитые. Лица за шлемом Дьюранд разглядеть не мог, но левая сторона сюрко была разодрана в клочья. С руки свисали обломки щита.
— И когда это я вас учил целить в голову противника? — поинтересовался Конзар. — Щит — гораздо более крупная и легкая мишень.
— Я пытался… метил в самую середину… щита этого ублюдка. Не знаю, — задыхаясь, ответил Ламорик. — Не привык… к этому коню.
Руки у него дрожали.
Гутред возился с обломком копья в боку Ламорика.
— Похоже, оно раскололо щит, ударило в запястье, отскочило от гербовых щитков, что вы вечно критикуете, и вышло наружу.
— А у меня такое ощущение, будто оно у меня в ребрах завязло.
Гутред нахмурился.
— Чтоб эти пластины выправить, нам теперь молоток нужен. Нет, вас даже не задело.
— Это последняя стычка? Потом на мечах? — спросил Ламорик.
— Да, — кивнул Конзар.
Сверху донесся громкий шелест. Небеса наполнились грачами. Люди вздрагивали и пригибались от хлопанья крыльев и мелькания черных теней.
— Ну ладно, — вздохнул Ламорик. — Последнее копье. — Грачи широкими кругами опускались все ниже, хриплым карканьем выражая презрение. Ламорик никак не мог отдышаться. — Они еще тут? Проклятый шлем. Можно подумать… можно подумать, чертовы птицы прямо-таки поджидают, пока кто- нибудь упадет.
Гутред вложил в поникшую руку господина последнее копье.
Напротив, на том конце ристалища, ухмылялись Грачи, толпились рыцари в зеленом, слышались насмешки, сидели стаи воронья. Теперь, после последней стычки, герцог Радомор и Ламорик будут биться пешими — столько, сколько позволят их раны.
Абраваналь воздел меч Островного королевства, пропели трубы.
Когда Ламорик пришпорил своего серого, Радомор тоже пришел в движение. Плащ его казался частицей пернатого шторма над крепостью. Дьюранд гадал, сколько глаз устремлено на поединщиков, сколько шпионов затесалось в ряды мирных горожан на скамьях.
Вложив в копье всю свою непомерную, устрашающую силу, герцог Радомор пустил скакуна в прыжок. На миг конь и человек словно слились воедино, направляя острие копья точно в цель.
Ламорика вышвырнуло из седла. Нагрудная перевязь и пояс разлетелись на куски. Ламорик рухнул в кричащую от ужаса толпу.
Копыта обезумевшего Радоморова скакуна били воздух над упавшим рыцарем. Острие копья Ламорика еще торчало прямо из середины герцогского щита. Древко копья разлетелось в щепки. Радомор отшвырнул щит в сторону и ринулся вперед, чтобы докончить начатое.
Люди в страхе разбегались. Дьюранд не видел, что там происходит, но думал, что молодой рыцарь попытается отползти.
Радомор обнажил боевой меч.
— Ламорик Гиретский, сдаетесь?
Голос его громыхал, как литавры.
Дьюранду показалось, будто он услышал в ответ сдавленное рычание, а затем глухой стук отброшенного на мокрую землю шлема.
— Он жив, — произнес Оуэн.
— Помоги ему Господь, — откликнулся Берхард.
Радомор тоже отшвырнул шлем — и в прорезь кольчужного капюшона стали видны его глаза и злобно оскаленный рот.
— Если вы не сдаетесь, поднимайтесь!
На некоторое время они потеряли герцога из вида, а когда увидели вновь, он волочил Ламорика, ухватив его за грудки. Во второй руке Радомора сверкал меч.
Кому-то из толпы это зрелище, судя по всему, не понравилось. Здоровенный комок не то земли, не то навоза смачно ударил в голову Радомора — герцог взревел и обернулся, ища взглядом обидчика.
Из безликой толпы со свистом вылетел еще снаряд. На этот раз Радомор ударил в ответ — меч его плашмя опустился на череп какого-то бедолаги.
Из людской толщи закричали — среди зрителей были женщины и дети. К герцогу Ирлакскому, так и застывшему с Ламориком в одной руке и мечом во второй, потянулись угрожающие кулаки. Ламорик наконец сумел вырваться.
В этот миг Дьюранд увидел ирлакского Паладина: ворох вонючих тряпок над стальной кольчугой. Продравшись мимо распорядителей турнира, он погнал коня на толпу.
— Черт! — воскликнул Дьюранд. — Этот гад всех там…
Толпа шарахнулась назад. Наверняка кого-то уже задавили насмерть. Радоморовский Паладин бросился в самую гущу народа, размахивая мечом.
— Давайте-ка его оттуда выставим! — промолвил Конзар.
Люди Ламорика вскочили в седла. Дьюранд пришпорил геридоновского Бледного, пуская его во весь опор по почти священной территории ристалища. Вперед, к Ламорику!
Однако Конзар рукой в кольчуге преградил Дьюранду путь: сорок всадников с копьями влетели на ристалище. То мчались к своему господину сторонники Радомора. Катящийся вал врезался в отряд Конзара. По щитам и доспехам загрохотали мечи. Дьюранда окружили со всех сторон. Конзар отбивался боевым
