— Если где и находится, то у коронера.
— Хорошо, — сказала она. — Спасибо.
— А в других делах не нашли чужих образцов крови? — спросил Баллу.
— Отчеты об этом не сообщают.
Она была раздражена и боялась, что он заметит. Баллу медленно и тяжело поднялся на ноги.
— Это и все, что я могу вам сообщить. Так что всего хорошего. Марта, насколько я слышал, была приятной женщиной. Из Германии приехали родные — мать, отец, сестра. Забрали тело. Вид у них был потрясенный. Кажется, я записал в отчет их адреса и телефоны.
— Да, записали, — подтвердила Петра.
— Хорошо, — сказал Баллу. — Иногда я не уверен в том, что когда-то сделал.
Когда они отъехали от дома Баллу, Айзек сказал:
— Это был человек, которого Марта знала. А алиби мужа, сидевшего дома с дочерью, не слишком крепкое.
— Не слишком, — согласилась Петра. — Пока девочка спала, он мог позвонить Марте и хитростью выманить ее из театра. Сделав свое дело, он вернулся, как ни в чем не бывало. Отсутствие ее крови в машине говорит о том, что убийство произошло в другом месте, а автомобиль потом старательно вычистили.
— Автомобиль Добблера.
— Не исключено, что это был чистоплотный маньяк. Но прежде чем делать заключение, нужно увериться в том, что криминалисты ничего не пропустили.
— А это часто бывает? — спросил Айзек.
— Чаще, чем хотелось бы. Меня, однако, удивляет одна вещь: Марта — единственная жертва, которую не оставили на улице. Снова получается, что убийца ее знал.
Петра миновала окраину Палмдейла и вернулась на сто четырнадцатую автостраду.
— Сначала муж убивает жену, а потом продолжает убивать незнакомцев. Странно, вы не находите?
— Ничего похожего не встречала. Чаще слышишь о человеке, имеющем жену или любовницу. Он заботится о детях, готовит барбекю и в то же время ведет тайную жизнь, в которой насилует и убивает своих жертв.
— Человеческая маска, — сказал Айзек.
— Мы все их носим.
Петра свернула с двести десятой автострады на бульвар Бранд и поехала в северном направлении по тихому и уютному кварталу. Она привезла копии записей Баллу, пролистала их, пока не нашла рабочий адрес Курта Добблера и домашние телефонные номера.
Дом находился на Росита-авеню, в Тарзане. Это через долину к западу. В такое время дня она доберется туда не менее чем через час. Проверила данные по бюллетеню министерства автомобильного транспорта. Добблер по-прежнему там числился. На его имя зарегистрированы два автомобиля. Двухлетний «инфинити» купе и трехлетняя «тойота» автофургон.
Дочери Кате, наверное, пятнадцать — она слишком молода для вождения, но Курт приобрел себе два автомобиля. Тайная жизнь?
— Что собираетесь делать? — спросила она у Айзека.
— Когда?
— Сейчас.
— Собирался привести в порядок собранные материалы, хотя это не к спеху.
— Я могу по пути вас подбросить.
— А вы куда?
— В дом Курта Добблера.
— Сейчас? — спросил Айзек.
— Нечего тянуть, — ответила Петра.
— Не возражаете, если и я с вами?
— Буду рада.
— Тогда поехали, — взволнованно произнес он. — Можете одолжить мне свой телефон? Я хочу позвонить маме. Скажу, что не приеду обедать.
ГЛАВА 15
Самая оживленная автострада штата. Час пик. По пути из Бербанка до Энсино они то и дело останавливались, средняя скорость составляла десять миль в час. Выбравшись из автомобильного потока у Бальбоа, Петра вывернула на бульвар Вентура и ехала по нему всю оставшуюся дорогу, застревая в пробках, слыша раздраженные крики водителей, отвлекаясь на разговоры по мобильному телефону. Путешествие было по-настоящему опасным.
Когда добрались до Тарзаны, она была слишком взвинчена, чтобы разговаривать, поэтому Айзек вытащил из кейса книжку, углубился в нее и что-то подчеркивал желтым маркером. Петра взглянула и увидела, что страницы испещрены формулами. Больше она смотреть не захотела. В школе математика была для нее самым трудным предметом. За исключением геометрии, поскольку благодаря способностям к рисованию она с удовольствием чертила сложные фигуры.
Кто-то позади нее надавил на клаксон. «Ну, и что, по-твоему, я должна делать, придурок? Въехать в хвост идущей впереди колонне?»
Она вдруг почувствовала боль в руках, вцепившихся в руль, и заставила себя расслабиться.
Айзек улыбнулся. Чем рассмешили его эти формулы?
— Это самая увлекательная часть полицейской работы, — сказала она.
Его улыбка стала шире.
— Мне это нравится.
— В самом деле?
— Во всяком случае, есть время подумать.
— Это единственное, что может утешить.
Он оторвал взгляд от книги и посмотрел на нее.
— Сказать по правде, в вашей работе мне нравится все.
Дом Курта Добблера на Росита-авеню — бледно-серый, двухэтажный — стоял на самом низком участке дороги, другие постройки располагались выше. Передний двор почти полностью замощен и заасфальтирован. Дверь и ставни выкрашены в темно-серый цвет. «Инфинити» цвета шампанского стоял на виду, сверкая чистотой. Напротив него — серая, пыльная «тойота» со спущенным колесом.
Дверь открыл красивый мужчина. Высокий, широкоплечий, возраст — около сорока. Густая грива темных вьющихся волос, на висках седина. Выпуклый подбородок, крупный нос, большой рот. Возле глаз лучики морщин, которые его ничуть не портили. Петра не могла представить себе женщин, которых бы красили морщины.
На нем была просторная рубашка, рукава закатаны до локтей; выцветшие джинсы, белые кроссовки. Он держал тарелку и посудное полотенце. С тарелки капало. Отец-одиночка, занимающийся хозяйством?
Из дверей вырвался аромат вареного мяса. Обед закончился, а это значило, что дорога заняла у них уйму времени. «С удовольствием съела бы стейк».
— Мистер Добблер?
— Да.
Дружелюбные карие глаза, сутулость. На седловине носа вмятинки, следовательно, он носит очки.
На вид ничего неприятного. Ладно, посмотрю, как он отреагирует, когда покажу ему свое
