удостоверение.
Он улыбнулся.
— Я думал, что вы — свидетель Иеговы. Взглянул на Айзека.
— Не случилось ли чего в нашей округе? — поинтересовался Добблер.
— Я — детектив из голливудского участка, сэр. Расследую убийство вашей жены.
— Моей жены? — Улыбка увяла. — Прошу прощения. По-видимому, вам нужен мой брат Курт. Меня зовут Тед Добблер.
— Вы тоже здесь живете?
— Нет. Я живу в Сан-Франциско. Сюда приехал по делу. Курт настоял: не хочет, чтобы я жил в гостинице. А вы снова открываете дело Марты?
— Дело Марты не было закрыто, сэр.
— Вот как? Ну да ладно, пойду приведу Курта. Он наверху, с Катей. Помогает ей готовить домашнее задание. Проходите в дом.
Петра и Айзек последовали за ним через маленькую пустую прихожую. Вошли в скромную гостиную. Узкий коридор вел в кухню.
— Секундочку, — сказал Тед Добблер, метнулся в кухню и вернулся уже без тарелки и полотенца.
Дубовая лестница с левой стороны комнаты вела на второй этаж. Оттуда слышались голоса — высокий девичий и ворчливый баритональный.
Тед Добблер остановился у ступеней.
— Я не хочу вмешиваться, детектив, но у моего брата в последнее время все хорошо. Может, появились новые данные? Могу я сказать ему об этом?
— Ничего существенного, — заверила его Петра. — Мы просто наводим порядок в старых делах.
Тед вскинул плечи.
— Понял. Располагайтесь поудобнее. Скажу Курту, что вы здесь.
Петра и Айзек уселись в противоположных концах длинного дивана. Очень мягкий диван с нарядной обивкой. На белом хлопке набивной рисунок — огромные красные розы и зеленые лианы, изогнутые, словно змеи. Круглые подлокотники, отделанные кантом швы, снизу — красная с золотом оборка. Напротив дивана стояли два кресла, на металлическую раму которых натянута очень черная кожа.
Журнального столика в комнате не было, стоял лишь пуфик, на нем лежал пульт от телевизора.
Убранство комнаты было в том же роде: женственность его весьма причудливо сочеталась с формами, свидетельствующими о присутствии в доме мужчины. Возле одной стены стояли огромный телевизор с экраном в семьдесят дюймов и почти пустые книжные шкафы. Рядом — антикварный столик для рукоделия, накрытый кружевной салфеточкой. На белых стенах висели репродукции фламандских натюрмортов и две большие фотографии в медных рамках — на одной был запечатлен пуск космического шаттла, а на другой — бомбардировщик, рвущийся в небо. Ковер на полу был серого цвета, такого же, как и сам дом. Похоже, что его давно не чистили. В доме сильно пахло вареным мясом.
Мужчина, спустившийся по лестнице, оказался еще выше Теда Добблера, по прикидкам Петры, шесть футов четыре Дюйма. Более худой, чем брат. Волосы такие же густые, вьющиеся, только совершенно седые. Кожа более смуглая. Толстые линзы очков в серебристой оправе. Руки длинные с большими кистями. Чертами лица похож на Теда, тем не менее не кажется привлекательным.
На нем была белая рубашка с воротником поло, коричневые штаны, черные туфли.
Остановившись там же, где недавно стоял его брат, он молча смотрел на них и одновременно куда-то в пространство.
— Мистер Добблер? — сказала Петра.
— Вам это уже известно.
Другой бы на его месте улыбнулся, но Курт Добблер оставался серьезным.
— Извините за беспокойство, сэр. Добблер ничего не сказал.
— У вас не найдется времени на разговор?
— О Марте?
— Да, сэр.
Добблер крепко сцепил ладони, поднял глаза к потолку, словно отыскивал там божественное откровение. Петра знала, что такая поза означает неискренность.
— О чем именно?
— Знаю, вам это будет неприятно, сэр. Прошу прощения…
— Ладно, — прервал ее Курт Добблер. — Почему бы и не поговорить?
Он сел в одно из черных кресел, напряженный и сутулый. Длинные ноги, костлявые колени. Лоснящиеся штаны. Где она в последний раз видела что-то подобное?
— Возможно, вопрос вам покажется глупым, но не хотите ли сообщить что-нибудь касательно Марты… то, чего шесть лет назад не сказали следователю?
— Конраду Баллу, — уточнил Добблер.
Он произнес номер телефона. Это был телефон их участка.
— Я часто звонил Баллу. Иногда он и сам мне звонил. Даже сидя, он был значительно выше уровня глаз Петры.
В его присутствии она чувствовала себя маленькой.
— Так есть ли и у вас что…
— Он пьяница, — сказал Добблер. — От него часто несло алкоголем. В первый же вечер я учуял это, когда он сюда явился. Мне следовало пожаловаться. Он до сих пор работает следователем?
— Нет, сэр. Он вышел на пенсию. Добблер никак не отреагировал.
— А к детективу Мартинесу вы чувствовали большее расположение? — спросила Петра.
— К кому?
— К следователю, которому передали это дело после ухода Баллу.
— Единственный детектив, с которым я имел дело, был Баллу. Да и то не часто.
Губы Добблера раздвинулись в неприятной улыбке. Да ее и улыбкой-то назвать было нельзя.
— Такие там у вас, выходит, порядки.
— Понимаю, это трудно, мистер Добблер…
— Не трудно. Бесполезно.
— В тот день, когда пропала ваша жена, вы были здесь, — сказала Петра.
Добблер не ответил.
— Сэр?
— Это было утвердительное предложение, а не вопрос.
— То, что я сказала, верно?
— Да.
— Что вы тогда делали?
— Домашнее задание, — ответил Добблер.
— Вместе с дочерью?
— Она спала. Я делал свое домашнее задание.
— Вы что же, где-то учились?
— Я беру работу на дом. День у меня не нормированный. Я работаю не с девяти до пяти.
— Вы работаете на компьютере?
— Я составляю аэрокосмическую программу.
— Что это за программа?
— Система управления полетом и посадкой летательного аппарата.
Судя по тону, Добблер не надеялся, что она поймет.
— Кольцевые волноводы? — спросил Айзек. — Аккумуляторные кольца?
Добблер обернулся к юноше.
— Аккумуляторные кольца являются разработкой физиков и инженеров, работающих в области авиационной и космической техники. Я составляю инструкции, которые позволяют сводить к минимуму
