— Все будет хорошо, красавчик.
Завернутая в пленку начинка гамбургера, которую я прятал в кармане рубашки, попала в поле действия его радара и притянула пса ко мне. Но как только он ее проглотил, сразу же потрусил назад и притаился за ногами Робин. Шикарные ноги, ничего не скажешь.
— Ты только посмотри, он заставляет меня чувствовать себя виноватой, — вздохнула она.
Спайк обнюхал ее джинсы, плотно облегающие джинсы над замшевыми башмаками. А над джинсами — майка под курткой из гобеленовой ткани. Золотисто-каштановые кудрявые волосы распущены, лицо чистое и свежее. Большие влажные карие глаза. Нежные линии скул и подбородка, прямой нос.
— Давай я возьму его, а ты иди. Он пошумит, а потом привыкнет, — сказал я.
— Ты прав. — Она взяла морду Спайка обеими руками. — Слушай, ты, плут. Папочка будет о тебе хорошо заботиться, ты сам знаешь.
А как она называет Тима? Отчим?
Похожая на подъемные ворота пасть Спайка открылась, блеснули зубы, розовый язык затрепетал.
Он залаял.
Я обнял и крепко прижал к груди его маленькое упругое тельце, а Спайк принялся вырываться, извиваться и вертеться. Это было сродни попытке удержать боулинговый шар с ногами.
— О Боже мой! — всплеснула руками Робин.
— Бон вояж, Роб, — сказал я.
Она помедлила, пошла к пикапу, передумала и вернулась. Положив руку мне на плечо, Робин крепко поцеловала Спайка в морду.
Она как раз целовала меня в щеку, когда на своем черном 'ягуаре' подъехала Эллисон.
Верх машины был поднят, и черные волосы Эллисон развевались, напоминая рекламу жидкости для ополаскивания. На ней красовались солнечные очки с синим отливом, кремовый вязаный костюм с шарфиком цвета морской волны. Солнце вспыхивало у нее на ушах, шее, пальцах и запястьях — Эллисон не ограничивает себя в украшениях.
Она выключила двигатель, и рука Робин опустилась. Спайк попытался выпрыгнуть у меня из рук и отреагировал на неудачу душераздирающим воем.
— Привет всем, — сказала Эллисон.
— Привет, — улыбаясь, ответила Робин.
Спайк решил применить свою обычную тактику 'я-смирил-ся-до-поры-до-времени'.
— Ну-ка, кто тут у нас? — Эллисон потрепала голову Спайка, потом поцеловала меня в губы.
Робин сделала несколько шагов назад.
Спайк замер; его голова вертелась от одной женщины к другой.
'Бывает и такое, приятель'.
Он застонал.
После того как Робин укатила, я проводил Эллисон по лестнице на террасу, держа на руках все еще вздрагивавшего пса. Когда мы миновали лестницу, она посмотрела на меня… нет, на него. Осторожно прикоснулась к его усатой морде.
— Взгляните на этого мальчугана. Я и забыла, какой он орел.
Спайк лизнул ей руку.
— Ты очень, очень крутой!
Спайк начал пыхтеть, и она еще немного погладила его. Он завертелся, стал вскидывать голову и, наконец, сумел заглянуть мне в глаза.
У него был самодовольный, торжествующий взгляд.
Несколько секунд спустя он уже лежал у ног Эллисон, встречая каждую мою попытку приблизиться ревнивым взглядом.
Некоторым парням всегда везет.
Убийство Мэри Лу Коппел потрясло Эллисон, и, казалось, именно это заставило ее заехать. Пока я готовил для нас кофе, она выпытывала подробности.
Я рассказал ей все то немногое, что знал.
— Значит, это мог быть пациент Мэри Лу, — полувопросительно произнесла она.
— На данный момент возможно все.
Ее руки крепко сжимали кружку.
— Ты расстроена?
— Да, но даже не столько по поводу конкретного человека. — Она сделала глоток кофе. — Есть пациентки — и еще больше их мужья, — которые меня тревожат. Правда, это в основном в прошлом, когда я принимала пациентов чаще всего по направлениям от агентств… Но думаю, что смерть Мэри Лу — попадание в опасной близости от яблочка, нашего общего дела. Мы, психологи, думаем, что знаем, чем занимаемся, и, вероятно, становимся слишком самоуверенными. Такое ощущение не только у меня.
Мне позвонили три знакомых психолога, которые хотели поговорить об этом.
— Люди, знавшие Мэри Лу?
— Люди, которые знают, что я встречаюсь с тобой, и рассчитывают, что смогут получить какую-нибудь информацию из первых рук. Не беспокойся, я была очень осмотрительной.
— Что их волновало?
— Наша работа, непредсказуемость человеческого поведения. Полагаю, эти психологи хотели убедить себя, что Мэри Лу была не такой, как они, потому-то с ней и приключилась беда.
— Они надеются на то, что Мэри Лу вывела из себя какого-нибудь кретина из ток-шоу и ее гибель с практической психотерапией никак не связана?
— Что-то в этом роде. Но как ты сказал, это
— Если принять во внимание импульсивность Гэвина Куика и его поведение по отношению к женщинам, то наберется такое количество подозреваемых, что они не поместятся в приемной доктора Коппел.
— Но убийство Мэри Лу… Это все равно должно быть как-то связано с ее работой.
— Можешь придумать, как получить доступ к историям болезни ее пациентов? Я не могу даже представить, как обойти эту проклятую конфиденциальность.
Она задумалась.
— Ее не обойти, если только не появится очевидная опасность… информация об угрозе.
— В истории болезни Гэвина ничего такого не было. И если Мэри Лу кто-то угрожал, то она ни словом не обмолвилась об этом ни со мной, ни с Майло. Впрочем, завтра мы встречаемся с ее партнерами…
— Гулл и Ларсен, — кивнула она.
— Знакома с ними?
— Раскланивалась, не более того.
— И какое у тебя о них сложилось впечатление?
— Гулл очень обходителен… истинный психотерапевт из Беверли-Хиллз. Ларсен скорее напоминает ученого.
— Сначала Гулл был психотерапевтом Гэвина. Положительный результат достигнут не был, и парня передали Коппел. Теперь, когда он мертв, Гулл, быть может, расскажет нам, почему у него не сложилось с Гэвином.
— Очень проблемный парень… Преследует женщин, пытается трахнуть свою собственную тетку.
— Если верить словам этой тетки, то вся его семейка ничуть не лучше.
Выпив еще кофе, она чуть пожала мою руку.
— Ну что ж, по крайней мере мы с тобой никогда не останемся без работы.
— Майло тоже.
Спайк перевернулся на спину и принялся сучить лапами.
— Он похож на перевернутую черепашку. Что ты делаешь, красавчик? Готовишься к велогонке, тренируясь вверх ногами?
