лысым.
Именно к нему Майло и направился. Бармен поднял одну руку, чтобы дать отпор гостю, в то время как второй наливал кока-колу в стакан, на четверть наполненный ромом. Майло схватил лысого за запястье, слегка, но достаточно резко повернул его – не так, чтобы повредить, – но тем не менее глаза и рот бармена широко открылись, он поставил банку колы на стол и попытался выдернуть руку.
Майло, продолжая крепко сжимать запястье лысого, вновь проделал фокус с полицейским жетоном, но на этот раз действовал более осмотрительно. Он держал жетон так, чтобы удостоверение не было видно пьющим. Из толпы протянулась рука и подхватила стакан с ромом и колой. Другие руки начали стучать по стойке бара. Несколько ртов раскрылись в неслышных криках.
Лысый испуганно посмотрел на Майло.
Майло что-то прокричал ему в ухо.
Лысый что-то ответил.
Майло продолжал говорить.
Лысый указал ему на другого мастера по смесям. Майло отпустил руку бармена. Лысый подошел к напарнику, они посовещались. Напарник кивнул, и лысый вернулся к Майло, весь его вид выказывал смирение.
Я последовал за ними сквозь потную, толкающуюся толпу, в обход танцевального зала. Медленное продвижение отчасти напоминает балет, отчасти расчистку джунглей. Наконец мы добрались до дальнего конца комнаты, прошли за усилители и клубок электропроводов и оказались перед деревянной дверью с надписью «ТУАЛЕТЫ».
За дверью тянулся длинный холодный коридор с цементным полом, разбросанными клочками бумаги и мерзко выглядевшими лужами. Несколько пар тискали друг друга в темных углах. Несколько одиночек сидели на полу, опустив головы на колени. Запах марихуаны и вонь рвоты сражались за превосходство в органах обоняния. Уровень звука понизился до рева взлетающего реактивного самолета.
Мы миновали двери с надписями «ДЛЯ СТОЯЩИХ» и «ДЛЯ ПРИСАЖИВАЮЩИХСЯ», перешагивали через чьи-то ноги и пытались обойти какие-то отбросы. Лысый делал это ловко, его походка была легкой и проворной, пижамные брюки раздувались на ходу. В конце коридора оказалась еще одна дверь из проржавевшего металла, похожая на ту, которую охранял вышибала.
– На свежем воздухе, хорошо? – предложил лысый писклявым голосом.
– А что там снаружи, Роберт?
Бармен пожал плечами и почесал подбородок:
– Зады.
Ему можно было дать от тридцати пяти до сорока пяти лет. Борода оказалась всего-навсего легким пушком, который не особенно скрывал лицо. А это лицо следовало бы прятать: мелкая крысиная морда, хмурая и злобная.
Майло толкнул дверь, выглянул наружу и взял бармена за руку.
Мы вышли на небольшую огороженную автостоянку. Там стояли двухтонный грузовик и три легковые машины. Земля была завалена мусором, кучи которого в некоторых местах доходили до трех футов высотой; ветер ворошил его. Над забором висела жирная луна.
Майло отвел лысого на сравнительно чистое место почти на середину участка, подальше от машин.
– Это Роберт Гэбрей, – сказал он мне. – Чрезвычайный и полномочный знаток смесей. – И, обращаясь к бармену: – У тебя быстрые руки, Роберт.
Бармен повертел пальцами:
– Надо же работать.
– Старая протестантская мораль?
Ничего не выражающий взгляд.
– Тебе нравится работать, Роберт?
– Надо. Они всё учитывают.
– Кто они?
– Хозяева.
– Они что, там, внутри, следят за тобой?
– Нет. Но у них есть глаза.
– Это смахивает на ЦРУ, Роберт.
Бармен промолчал.
– Кто тебе платит, Роберт?
– Есть парни.
– Какие такие парни?
– Они хозяева этого здания.
– Какое имя стоит на твоем платежном чеке?
– Нет никаких чеков.
– Значит, платят наличными, Роберт?
В ответ кивок.
– Значит, ты скрываешь свои доходы от Налоговой службы?
Гэбрей скрестил руки и потер плечи.
– Выкладывайте, что я такого сделал?
– Ты это знаешь лучше меня. Правда, Роберт?
– Арабы, они хозяева.
– Как зовут?
– Фаризад, Наризад, Наришит, выбирайте сами.
– Похоже на иранцев, а не на арабов.
– Как вам нравится.
– Сколько времени ты работаешь здесь?
– Пару месяцев.
Майло покачал головой:
– Нет, я так не думаю, Роберт. Хочешь попробовать еще раз?
– Что? – Гэбрей казался удивленным.
– Вспомни, где ты был на самом деле два месяца назад, Роберт.
Гэбрей опять потер плечи.
– Замерз, Роберт?
– Нет, это так... О'кей, да, правильнее сказать, пару недель.
– Ага, – кивнул Майло. – Это уже лучше.
– Как хотите.
– Недели, месяцы – для тебя что, все равно?
Гэбрей не ответил.
– Это просто показалось месяцами?
– Как хотите.
– Время летит быстро, когда тебе весело?
– Как хотите.
– Две недели, – продолжал Майло. – Это уже больше похоже на правду, Роберт. Наверное, ты это хотел сказать. Зачем доставлять неприятности – ты просто ошибся, правильно?
– Да-а.
– Ты забыл, что два месяца тому назад ты вообще нигде не работал, потому что сидел в окружной тюрьме из-за ерундового случая с мари-ху-аной.
Бармен пожал плечами.
– Умнее не придумаешь, Роберт, работать под этими красными фонарями, когда у тебя в багажнике лежит такой кирпичик.
– Это было не мое добро.
– А-а.
