спустится с крыльца.
Берт положил мешок на сиденье фургона, сел за руль и после нескольких неудачных попыток завел двигатель. Потом он очень медленно отъехал от дома и с трудом развернул автомобиль. Ему пришлось сражаться с рулем, автомобиль был старый, и, чтобы повернуть руль, приходилось прикладывать заметные усилия. Маленький человечек низко наклонял голову, так что я видел лишь его макушку.
Я подождал, когда он проедет мимо. На плохо вымощенной дороге старая подвеска «шевроле» скрипела и стонала. Берт смотрел прямо перед собой и не заметил ни меня, ни «севильи». Когда «шевроле» скрылся из вида, я забрался в свой автомобиль. Рулевое управление с усилением давало мне заметное преимущество, и я быстро догнал фургон, который катил на восток по шоссе.
Я остался стоять на перекрестке, а «шевроле» удалялся к горизонту. Следовать за ним по пустой дороге было слишком рискованно. Только после того как грузовичок, нагруженный мешками с удобрениями, проехал вперед, я осмелился последовать за Бертом.
Я ехал за грузовичком, держа приличную дистанцию.
Через несколько миль, на перекрестке, Берт осторожно свернул на шоссе номер сто пятьдесят, а грузовик поехал прямо. Я продолжал следовать за Бертом, но еще больше отпустил его вперед — теперь я едва видел крышу фургона.
Он проехал еще две мили, мимо частных владений, стоянки трейлеров и плаката, возвещающего о близости озера Каситас. Общественное водохранилище служило также местом отдыха. Я вполне мог бы предположить, что сумка Берта наполнена черствым хлебом и он собирается кормить уток.
Однако он не доехал до озера, свернув на север возле маленькой заправочной станции и крошечного бакалейного магазина.
Дорога стала совсем узкой, по обе стороны довольно далеко от нее стояли маленькие некрашеные домики. Рядом с одним из них торчало написанное от руки объявление, рекламирующее фруктовые пироги домашней выпечки. Вскоре растительность стала более буйной, появились древние дубы и сикоморы, чьи толстые ветви переплетались самым причудливым образом.
Берт проехал еще две мили, не обращая на меня ни малейшего внимания, замедлил ход и свернул налево.
Приметив место поворота, я свернул на обочину, подождал пару минут и последовал за ним.
Он проехал двести футов по усыпанной гравием дороге, вновь свернул налево и скрылся за зарослями агавы — такой же колючий кустарник рос и перед его домом. Вокруг не было ни одного строения. Я остановил машину и дальше пошел пешком, рассчитывая, что мне предстоит пройти ярды, а не мили. Я сошел с гравия на траву, чтобы не привлекать к себе внимания.
Пройдя сотню футов, я увидел «шевроле» на грунтовой площадке перед зеленым деревянным домиком с крышей, крытой жестью. В нем наверняка было не больше трех комнат, крыльцо заметно осело, труба покосилась. Я подошел поближе и за стеной агав нашел подходящее место для наблюдения. Дом стоял на опушке леса, от которого его отделяла перепаханная полоса — очевидно, для защиты от лесного пожара. Неподалеку от входа росло кривое абрикосовое дерево, его ветки гнулись под тяжелыми плодами.
Я простоял так почти полчаса, прежде чем Берт вышел из домика.
Он катил инвалидное кресло, в котором сидел мужчина. Я вспомнил, что видел такое у него в комнате. Он сказал, что держит его для друга.
Несмотря на теплую погоду, мужчина был укутан в одеяло, голову прикрывала соломенная шляпа с широкими полями. Берт вез его очень медленно, и я видел, как мужчина повернул голову. Берт остановился и что-то ему сказал. Если мужчина его услышал, то вида не подал. Берт оставил кресло, подошел к дереву и сорвал два абрикоса. Один протянул мужчине, тот осторожно взял абрикос, и оба принялись за еду. Потом Берт поднес ладонь ко рту мужчины, и тот выплюнул косточку. Берт посмотрел на нее и сунул в карман.
Доев свой абрикос, он вновь положил косточку в карман.
Потом постоял немного, глядя в небо. Человек в кресле не пошевелился.
Берт снял кресло с тормоза и проехал еще несколько футов. Когда он слегка развернул кресло, я увидел лицо мужчины.
Огромные зеркальные очки закрывали его верхнюю часть, нижнюю украшала пышная седая борода. Кожа имела цвет печеного баклажана.
Я вышел из-за деревьев и зашагал к ним по гравию, рассчитывая, что Берт сразу же меня увидит.
Он резко повернулся. Посмотрел мне в глаза. Кивнул.
Покорно.
— Кто это? — спросил человек в кресле низким скрипучим голосом.
— Я тебе о нем рассказывал, — ответил Берт.
ГЛАВА 37
Крейг Боск, распростертый на ковре своей гостиной, вновь улыбался. Пластиковые наручники из полицейского набора Майло фиксировали лодыжки, при помощи металлических он приковал Боска к толстой ножке дивана.
Нет, Майло не стал связывать вместе руки и ноги Боска, но лишил его свободы передвижения. Пусть поймет, что оказывать сопротивление не слишком разумно.
Боск молчал. Он вообще не произнес ни слова после того, как сообщил Майло, что у него будут большие неприятности.
Теперь он лежал с закрытыми глазами, и улыбка не сходила с его лица. Возможно, он играл роль, но Майло заметил, что лоб Боска больше не блестит от пота. Возможно, перед ним психопат, нечувствительный'к боли. Несмотря на полное поражение, Боск выглядел вполне довольным собой, и Майло стало не по себе.
Он начал обыскивать дом. Боск раскрыл глаза и рассмеялся, когда увидел, что Майло открывает двери шкафчиков на кухне, проверяет содержимое холодильника — пиво, вино, банка консервированных ананасов, три баночки с сальсой, соус чили. Пока Майло изучал холодильник, Боск смеялся, но как только он к нему повернулся, сразу же закрыл глаза и расслабился, делая вид, что спит.
Ничего не найдя в холодильнике, Майло переместился в спальню, где обнаружил стенной шкаф, доверху набитый одеждой на дешевых пластиковых вешалках, на полу валялось две дюжины пар туфель. На верхней полке лежали три теннисные ракетки, хоккейная клюшка и два сдутых мяча — баскетбольный и футбольный. Сентиментальные воспоминания юности.
В углу стояла пара гантелей и видеодвойка. В шкафчике из фальшивого ореха Майло нашел несколько триллеров и порнографических фильмов в кричащих коробках: грудастые блондинки занимались оральным сексом.
В трехстворчатом комоде с зеркалом валялись мятые шорты, носки и футболки. Только в нижнем ящике Майло обнаружил кое-что интересное.
Под стопкой дорогих рубашек он нашел три пистолета: девятимиллиметровый полицейский, как у самого Майло, черный глянцевитый «глок» с инструкциями на немецком языке и серебристый «дерринджер» в черной кожаной кобуре. Все три пистолета были заряжены. Рядом лежали запасные обоймы.
Тут же оказался и небольшой тайник, который рассказывал о прежней жизни Боска.
Из альбома выпускников средней школы в Северном Голливуде Майло узнал, что Крейг Эйфель Боск играл крайним нападающим в футбольной команде, был подающим в бейсбольной команде и полузащитником в баскетбольной. Здесь же лежало три письма. На выпускной фотографии Крейг улыбался все той же самоуверенной улыбкой.
Внимание Майло привлек альбом с наклеенной на обложке надписью СЭР КРЕЙГ. Внутренние страницы были в пластиковых конвертах, что сразу напомнило Майло «Книгу убийств».
