Боск ничего не ответил.
Майло вытащил пистолет и прижал дуло к мягкой загорелой плоти под подбородком Боска.
— Подробности! — резко потребовал он. Боск стиснул зубы.
Майло убрал оружие. Когда Боск рассмеялся, Майло проговорил:
— Твоя проблема, Боск, состоит в том, что ты считаешь себя конем, а на самом деле ты пешка, которая жрет дерьмо.
Он ударил рукоятью пистолета по лодыжке Боска. Достаточно сильно, чтобы раздался треск ломающейся кости.
Майло подождал, пока Боск перестанет плакать, а потом снова поднял пистолет.
Боск с ужасом наблюдал за поднятой рукоятью, потом закрыл глаза и зарыдал в голос.
— Крейг, Крейг, — укоризненно сказал Майло и начал опускать оружие.
— Пожалуйста, пожалуйста, не надо! — закричал Боск и начал что-то невнятно лепетать.
Уже через несколько минут Майло знал все, что хотел. Добрые старые рефлексы Павлова. Интересно, гордился бы им сейчас Алекс?
ГЛАВА 38
Берт Гаррисон положил руку на плечо человека, сидевшего в кресле. Мужчина запрокинул голову и что-то пробормотал. Я увидел свое отражение в зеркальных стеклах очков. Два мрачных незнакомца.
— Меня зовут Алекс Делавэр, мистер Бернс, — представился я.
Уилли Бернс улыбнулся и вновь запрокинул голову, а потом повернулся, как это делают слепые, ориентируясь на голос. Кожа между белой бородой и огромными линзами очков была потрескавшейся и шершавой, туго натянутой между острыми костями. Длинные худые пурпурно-коричневые руки с крупными костяшками пальцев и пожелтевшими ногтями неподвижно лежали на мягком белом одеяле, покрывавшем колени.
— Рад встрече с вами, — сказал он, а потом повернулся к Берту: — Правда, док?
— Он не причинит тебе боли, Билл. Он хочет кое-что узнать.
— Кое-что, — повторил Бернс. — Жил да был… — принялся он что-то напевать, немного фальшиво, но приятным голосом.
— Берт, сожалею, что мне пришлось вас выследить…
— Твой долг.
— Мне пришлось…
— Алекс, — сказал он, успокаивающе погладив меня по щеке, — когда я узнал о твоем участии в расследовании, мне стало ясно, что такой вариант развития событий весьма вероятен.
— Узнали? Ведь вы послали мне «Книгу убийств»? Берт отрицательно покачал головой.
— Тогда кто? — удивился я.
— Не знаю, сынок. Пирс кому-то ее послал, но ничего мне не рассказал. Он вообще ничего не говорил о книге, лишь упомянул о ней за неделю до смерти. А потом принес и показал мне. Я не знал, что он зашел так далеко.
— Что он собирал воспоминания?
— Кошмары, — уточнил Берт. — Он переворачивал страницы и плакал.
Уилли Бернс смотрел на вершины деревьев и продолжал что-то тихонько напевать.
— Где Швинн взял фотографии, Берт?
— Одни были из его собственного архива, другие он украл из официальных полицейских досье. Пирс довольно давно стал вором. Это его слова, а не мои. Он часто воровал в магазинах, забирал ювелирные изделия, деньги и наркотики с места преступления, общался с уголовниками и проститутками.
— Он сам это рассказал?
— Постепенно, в течение длительного времени.
— Исповедовался, — уточнил я.
— Я не священник, но он пытался спасти свою душу.
— И спас?
Берт пожал плечами:
— Насколько мне известно, молитвы не входят в репертуар психиатра. Однако я делал все, что мог. — Он посмотрел на Уилли Бернса. — Как ты себя сегодня чувствуешь, Билл?
— Очень хорошо, — ответил Бернс. — Учитывая мое положение. — Он повернул голову. — С гор дует приятный ветерок, вы его чувствуете? Шелест листьев напоминает звон струн мандолины. Как в венецианских гондолах.
Я прислушался. Однако не заметил движения в кронах деревьев.
— Да, очень красиво, — сказал Берт.
— Знаете, меня мучает жажда, — сказал Уилли Бернс. — Могу я что-нибудь выпить?
— Конечно, — ответил Берт.
Я покатил Бернса обратно к дому. Передняя комната оказалась полупустой — диван возле окна и два ярко-зеленых складных кресла. Два торшера в углах комнаты. На оштукатуренных стенах репродукции из журналов, вставленные в рамки. Кресла стояли так, чтобы можно было провезти инвалидное кресло, и резиновые колеса оставили серые следы, ведущие в заднюю комнату. Ручки на двери не было.
Такая дверь легко раскрывается от простого толчка.
Кухня располагалась справа: сосновые шкафчики, металлический кухонный стол, плита на две горелки, на которой стоял чайник с медным дном. Берт вытащил бутылку минеральной воды с лимоном из белого холодильника, с некоторым трудом откупорил ее и протянул Уилли Бернсу. Тот схватил бутылку двумя руками и сразу же выпил половину, его кадык поднимался и опускался при каждом глотке. Потом он прижал стекло к лицу, покатал по коже и блаженно вздохнул.
— Спасибо, доктор.
— Всегда рад помочь, Билл, — ответил Берт и повернулся ко мне. — Ты можешь присесть.
Я устроился в складном кресле. В доме пахло чипсами и жареным перцем. Над плитой висели связки лука и красного стручкового перца. Я заметил и другие мелочи: баночки с сушеными бобами, чечевицей и спагетти. Здесь явно готовил любитель вкусно поесть.
— Значит, вы не представляете, как «Книга убийств» попала ко мне?
Берт покачал головой:
— Я не знал, что ты имеешь к этому отношение, до тех пор, пока Мардж не рассказала мне о вашем с Майло визите. Тогда я впервые услышал о нераскрытом убийстве. — Он собрался присесть в другое складное кресло, но в последний момент передумал. — Давай выйдем на свежий воздух. Ты подождешь нас немного, Билл?
— Я в порядке, — ответил Бернс.
— Мы будем рядом с домом.
— Оттуда открывается прекрасный вид.
Мы встали в тени деревьев.
— Биллу осталось совсем немного. Разрушена нервная система, диабет, проблемы с циркуляцией крови, гипертония. Мои возможности ограничены, а в больницу он ехать отказывается. На самом деле ему уже никто не может помочь. Его здоровье окончательно подорвано.
Берт замолчал, чтобы поправить смявшийся пурпурный лацкан.
— В свои сорок три года он настоящий старик.
— Сколько вы за ним ухаживаете? — спросил я.
— Довольно долго.
— Около двадцати лет?
