стоимость земли.
— Можно подумать, вы что-нибудь продаете.
— Ну… просто еще не пришло время.
— Конечно, — сказал я и обнаружил, что обнимаю старика.
Эйми повернулась ко мне и сказала:
— Вы хороший.
— О ком ты говоришь, малышка? — спросил Билл.
— Про обоих, — сказала она. — Все хорошие. Весь мир хороший.
ГЛАВА 39
Детектив Крейг Боск тихонько скулил. На лице блестели следы рвоты.
— Я скоро вернусь, — сказал Майло. — Не вздумай никуда уходить.
Боск с ужасом смотрел, как Майло собирает фотографии и наркотики и выходит из дома. Майло отнес все, что лежало в тайнике, в «поларис», запер в багажнике и подъехал на машине к самому дому Боска. Когда он вернулся, детектив даже не пошевелился.
Майло освободил лодыжки Боска и поставил его на ноги. Он продолжал прижимать дуло пистолета к его спине, стараясь контролировать все движения. Хотя его противник потерял часть уверенности в себе, он оставался молодым спортивным человеком, к тому же охваченным отчаянием. Когда Майло взял его за предплечье, то почувствовал железные мышцы.
— Что теперь? — спросил Боск.
— А теперь немного покатаемся.
Боск обмяк, и Майло с трудом удерживал его в вертикальном положении. Возможно, это уловка… нет, Боск по-настоящему напуган. Воздух вдруг наполнился вонью. Майло посадил Боска на диван, сохраняя каменное выражение, но ему стало стыдно. Во что он ввязался?
— Перестань, — взмолился Боск. — Я все рассказал. Оставь меня.
— За кого ты меня держишь, Крейг?
— Ты умный. Ты должен быть умным, — ответил Боск.
— Именно.
— Не может быть, чтобы ты все это серьезно, безумие какое-то.
Боск был охвачен ужасом, поскольку представил себе самое худшее, ведь он не знал, что такое совесть, а теперь, когда они поменялись ролями…
На самом деле Майло не мог решить, что ему делать с идиотом. Но не собирался его успокаивать.
Жутким монотонным голосом Майло проговорил:
— У меня нет выбора, Крейг.
— Господи, — пролепетал Боск. — Мы же работаем в одной команде. Послушай, мы оба здесь чужие.
— В самом деле?
— Ты понимаешь, что я имею в виду. Ну, ты чужой… сам знаешь почему. Но я тебя не осуждаю, живи и давай жить другим. Даже когда другие тебя порочили, я всегда вставал на твою защиту. Посмотрите, говорил я, сколько он раскрывает преступлений, кому какое дело, чем он занимается потом… я постоянно повторял, что главное — работа. Ты делаешь свое дело, приятель. Я тебя уважаю. Я слышал разговоры о том, что тебя следует повысить, у тебя есть будущее, приятель, постарайся его не испортить. Тебе это не сойдет с рук. Зачем влезать в такое дерьмо?
— Ты сам меня втянул, — сказал Майло.
— Перестань, что я такого сделал? Выполнил парочку приказов, сыграл несколько ролей? Ладно, я был не прав, извини, но ничего страшного не произошло, просто я хотел… даже дерьмовый слух относительно СПИДа. Это не моя идея. Я возражал. Требовалось только… ну, ты знаешь.
— Обратить мое внимание.
— Именно…
— Ну, теперь результат достигнут. Вставай, Крейг. Майло взмахнул пистолетом, чтобы придать своему приказу убедительность.
Вот только что он будет делать, если Боск подчинится? Пока они дойдут до «полариса», их наверняка кто-нибудь заметит. Даже в этом районе Лос-Анджелеса, где люди попадаются не чаще, чем на фотографиях Швинна.
— Пожалуйста, — умолял Боск. — Не делай этого, мы оба…
— Чужие, да, ты уже говорил. А почему ты чужой, Крейг?
— Я артист. Меня интересуют совсем другие вещи, я не такой, как эти идиоты из департамента.
— Кинематограф? — уточнил Майло.
— Драма и театр. И еще я снимался в телефильме несколько лет назад. «Бабушки-зомби». Играл роль патрульного-хиппи. А до этого снимался в рекламе железной дороги. И еще я рисую. Мне нравится искусство, приятель. Пока идиоты из департамента разъезжают на «харлеях», качаются в спортивных залах и пьют пиво, я хожу в музеи. Я собираю классическую музыку — позапрошлым летом летал в Австрию, на фестиваль в Зальцбурге. Моцарт, Бетховен и другая настоящая музыка. Понимаешь, что я хочу сказать? Все дело в том, что я двигаюсь в сторону содружества любителей искусства, откуда пришел ты.
— Я художник.
— Да, в некотором смысле. Без людей твоего сообщества искусство умрет. Это будет затраханный мир, приятель, одумайся, не делай этого. Не делай глупостей, мы оба достойные люди, нам есть для чего жить.
— Оба?
— Конечно, — сказал Боск, в голосе которого послышалось облегчение. — Ну сам подумай: нас обоих ждет много приятных вещей.
— Похоже, ты прошел курс ведения переговоров с террористами, захватившими заложников.
Боск неуверенно улыбнулся:
— Ты меня унижаешь, но я говорю с тобой откровенно. Ладно, я понимаю. Я играл с тобой в игры, у тебя есть все основания. Но сейчас я честен с тобой, как никто другой.
Майло подошел к дивану сбоку и взял Боска за ворот футболки.
— Вставай, или я прострелю тебе коленную чашечку. Улыбка Боска исчезла, как камешек в трещине айсберга.
— Ты выведешь меня на улицу, и я начну кричать…
— Значит, умрешь с криком на устах. Майло заставил Боска встать и повел к двери.
— Я тебя уважаю, приятель, — ты ловко сменил колеса. Я думал, мне известны все уловки, но ты обвел меня вокруг пальца, признаю. Вот только ты кое-чего не знаешь.
— Я очень многого не знаю, Крейг, — заявил Майло. Он решил, что Боск пытается выиграть время — еще один трюк в переговорах с террористами. Боск не понимал, что Майло его отпустит — рано или поздно. Что еще ему оставалось? Вопрос только — когда и где. А в награду Боск будет его ненавидеть и сделает все, что в его силах, чтобы отомстить. Если учесть, какое высокое положение занимает Боск в полицейском департаменте, он сумеет сделать Майло много мерзостей.
Да, у него серьезные проблемы — все обстоит именно так, как еще совсем недавно глумливо утверждал Боск. Но что еще можно сделать? Продолжать танцевать, когда другие дергают за веревочки?
Майло снова подтолкнул Боска к двери.
— Нет, я о том, что тебе следует узнать прямо
— О чем ты?
— Сначала ты должен меня отпустить.
