— Относительно отцов остальных парней — вы помните, как их звали?
— Ну, насчет братьев это точно — отец Харви и Бобо, и еще один подонок, тошнотворный болван по имени Брэ, или как там его. Своим тоненьким голоском он заявил, что его папаша также имел эту девку. И гордо рассмеялся.
— Брэд Ларнер.
— Никогда не знал его фамилии. Сухощавый болван. Со злым ртом.
— А кто еще был в ту ночь в этой компании?
— Еще один здоровенный балбес, любитель серфинга… Люк. Настоящий идиот — был готов жрать все, что я ему приносил.
— Люк Чепмен, — сказал я. — Его отец также занимался сексом с Джейни?
Билл задумался.
— Нет, я не помню, чтобы Люк что-то говорил… нет, пожалуй, нет. Он даже выглядел немного смущенным.
Изнасилование сразу двумя поколениями. Нападение Майкла Ларнера на Эллисон Гвинн — детские игрушки. Харви Коссак тоже пристрастился к подобным развлечениям, и я мог бы спорить, что владелец ночлежек Коури играл в той же лиге.
Как отец, так…
Боуи Инголлс начал с того, что изнасиловал собствен ную дочь, а потом принялся ее продавать. Я вспомнил, как Майло описывал практически пустую комнату Джейни. Он; не могла считать ее своим домом.
Инголлс был злым и расчетливым человеком, но глу пым. Он пришел на встречу с людьми, которых шантажировал, пьяный и слишком уверенный в себе.
— А что произошло после того, как они закончили болтать?
— Коури пошутил что-то насчет «Чти отца своего». А потом подошел к Джейни и забросил ее на плечо. Остальные последовали за ним.
— Она сопротивлялась?
— Не слишком. Она ведь успела довольно сильно набраться. Я увел оттуда Эйми. И вовсе не потому, что был хорошим человеком. Но разговоры об изнасиловании, о повторении пути, пройденного их отцами… мне стало не по себе. К тому же Эйми хотелось в туалет, и она уже довольно давно дергала меня за руку и жаловалась, что больше не может терпеть. Однако найти в огромном доме свободный туалет оказалось совсем не просто. В каждом сортире занимались сексом, накачивались наркотиками или блевали. Поэтому мне пришлось вывести Эйми на задний двор, где росли кусты и деревья. Я ей обещал постоять на страже.
Он пожал плечами. Движение вызвало боль, и Уилли поморщился.
— Я понимаю, это выглядит не слишком красиво, но мы с Эйми и раньше так поступали. Уезжали подальше от города — чаще всего в горы, Сан-Габриель, или в Вест-Вэлли, возле «Тысячи дубов», на Малхолланд-драйв, или Рамбл-Пасифик, около Малибу. В безлюдные места, где мы могли насладиться тишиной. И сколько бы раз я ни напоминал ей сделать все дела дома, у нее всегда возникали проблемы, как только мы оказывались там, где не было туалетов.
Он широко улыбнулся.
— Как ребенок, — продолжал Билл. — Ну, я и привык отводить ее в кусты и стоять на страже. Когда мы возвращались в дом, из-за стены донеслись голоса — я узнал Харви, ее брата, который громко хохотал. Потом к нему присоединились другие. Они тоже вышли из дома и перебрались на соседний участок. Они не раз меня туда водили раньше.
Огромное поместье, принадлежавшее какому-то богатому европейцу, большую часть времени пустовало. Они уходили туда, потому что там их никто не мог потревожить. Научились проникать на участок через боковые ворота — достаточно было отодвинуть засов, а дом стоял слишком далеко, чтобы их кто- нибудь мог заметить.
— Место для вечеринок.
— Я и сам не раз там бывал, — признался Уилли. — Я же продавал им наркотики. Потом Эйми решила посмотреть, что делают братья, ей всегда казалось, что они заняты чем-то интересным. И как бы они с ней ни обращались, девочка старалась быть рядом с ними. Я пытался ее отговорить, убеждал вернуться в дом, послушать музыку. Пока Эйми ходила в кустики, я успел принять дозу, и мне хотелось покоя. Но когда открыл глаза, оказалось, что Эйми исчезла. Поскольку я за нее отвечал, мне пришлось тут же отправиться на поиски. И я нашел ее. Она смотрела — стояла за деревьями и неотрывно смотрела на лужайку. Эйми дрожала, у нее стучали зубы, я подошел к ней, выглянул из-за стволов и сразу все понял.
— Сколько прошло времени с того момента, как Коури унес Джейни? — уточнил я.
— Трудно сказать. Мне показалось, что довольно много, но я принял приличную дозу — вы меня понимаете? Когда-нибудь пробовали опиаты?
— Мальчишкой я очень сильно порезался — и когда меня зашивали, врач вколол мне димедрол.
— Понравилось?
— Очень, — ответил я. — Все замедлилось, а боль превратилась в теплое сияние.
— Значит, вы знаете. — Он покачал головой. — Так бывает только с поцелуями. Самый нежный поцелуй из уст самого Бога. Все эти годы… хотя я прекрасно понимаю, что испоганил свою жизнь, я продолжаю думать… о том, чтобы сделать это еще раз. И, да поможет мне Бог, иногда я молюсь о том, что если после моей смерти случится чудо и я попаду в рай, меня там будет ждать большой шприц.
— На что смотрела Эйми?
— На Джейни. — Голос дрогнул, когда он произнес ее имя. Затем Уилли принялся медленно раскачиваться. — О Господи, это было ужасно. Кто-то светил на нее фонариком — кажется, Люк, — а остальные стояли рядом и смотрели. Они разложили ее на земле с раздвинутыми ногами, но ее голова превратилась в кровавое месиво, все тело было покрыто ножевыми ранами и ожогами от сигарет, земля вокруг пропиталась кровью.
— Вы видели оружие?
— Коури и Бобо Коссак держали ножи. Большие, охотничьи, какие можно купить в дорогих магазинах. У Харви в руке была пачка сигарет. Он подражал хиппи.
— А что делал Брэд Ларнер?
— Просто стоял и смотрел. А еще один — ну, тот здоровенный балбес — был ужасно напуган, его лицо исказилось от страха. Остальные просто… замерли. Словно только сейчас поняли, что произошло. Потом Коури сказал: «Нужно убрать эту суку отсюда». Он приказал Брэду сходить к машине и принести одеяла, которые у него там лежали. Тут Эйми стало рвать, и они повернулись в нашу сторону, а Харви сказал: «Вот дерьмо, ну ты, проклятый урод!»
Тогда я схватил Эйми и попытался убежать. Однако Харви вцепился в ее руку и не отпускал, а я хотел только одного: оказаться как можно дальше от этого ужасного места. Я оставил Эйми с ними, со всех ног бросился к своей машине и уехал. Наверное, я нарушил все правила, которые только существуют, но, на мое счастье, полицейских рядом не оказалось. Я выбрался на набережную, потом свернул на восток и, не сбавляя скорости, помчался в Ла-Бриа, а затем на юг, в гетто.
Он улыбнулся:
— Только после того как я оказался в самом криминальном районе города — Уоттсе, — я почувствовал себя в безопасности.
— Что произошло потом?
— Ничего. Я старался не высовываться, у меня кончились деньги и наркотики, а потом меня арестовали.
— Вам не приходило в голову сообщить об убийстве?
— Конечно, — сказал он. — Имеющий судимости черный наркоман рассказывает полицейским, что видел, как богатые белые парни из Бель-Эйр резали белую девчонку. Полицейские не раз останавливали меня только потому, что я черный, проверяли права, задерживали без всякой на то причины. Даже мой старый «кугуар» прекрасно подходил для черного судимого наркомана.
— В ту ночь, — напомнил я, — у вас была другая машина. Последняя модель белого «кадиллака».
— Вы и об этом знаете? — удивился он. — Вам очень многое известно. — В его голосе появились
