Мистер Улыбочка — около тридцати, темные, довольно длинные волосы щедро намазаны гелем и зачесаны назад. Лицо с тяжелой челюстью, большой нос, золотистый загар. Отличный костюм — итальянский, или а-ля итальянский, абсолютно новый, как, впрочем, и кожаные ботинки. Серая рубашка из тончайшего шелка, галстук довольно широкий, трикотажный. Интересно, он так вырядился для прослушивания на роль ведущего в какой-нибудь телеигре?
Мужчина встал еще ближе к Майло. Что-то сказал. Майло повернулся и ответил.
Мистер Улыбочка кивнул.
Майло забрал свою еду и вернулся к нашему столу.
— Дружелюбный парень? — спросил я.
— Кто?
— Тот, что стоял за тобой. Он улыбается с той самой минуты, как вышел из своего джипа.
— И что?
— С какой стати он улыбается?
Майло усмехнулся и осторожно посмотрел в сторону прилавка, где улыбающийся мужчина разговаривал с продавщицей.
— А еще что тебе в нем не понравилось?
— Он стоял к тебе так близко, что вполне мог унюхать твой одеколон.
— Если бы я им пользовался, — заметил Майло, продолжая наблюдать за происходящим у прилавка. Наконец он откинулся на спинку стула и впился зубами в третий хот-дог с чили. — Нет ничего лучше здоровой пищи, — заявил он и посмотрел на мою недоеденную сардельку. — Что, заболел анорексией?
— Просто ради интереса, что он тебе сказал?
— О Господи… — Майло покачал головой. — Спросил, что здесь стоит покупать, ясно? Я ответил: мне нравится все, что с чили. Вот такие тайные переговоры!
— Или флирт, — улыбнувшись, заявил я.
— Кто флиртовал — я?
— Он.
— О да, незнакомцы постоянно ко мне подходят и пытаются соблазнить. Старая история: роковые чары, которым невозможно противостоять.
Однако Майло бросил еще один взгляд в сторону прилавка, где Мистер Улыбочка продолжал о чем-то разговаривать с девушкой, а потом заплатил за свой хот-дог. Простой, без чили. Он уселся за ближайший к нам столик, разложил на коленях салфетку, отбросил со лба прядь волос, ослепительно улыбнулся Майло и заявил:
— Я побоялся брать с чили.
— Вам же хуже.
Мистер Улыбочка рассмеялся. Поправил лацкан пиджака. Откусил кусочек, да такой крошечный, что от этого нисколько не изменился вид хот-дога.
— Роковые чары, — пробормотал я.
— Хватит, — заявил Майло и вытер губы салфеткой. Улыбочка продолжал, правда, без видимого прогресса, грызть свой хот-дог. Зато мы смогли рассмотреть его зубы. Несколько раз он пытался поймать взгляд Майло, который встал из-за стола, не поднимая от земли глаз.
— Как быстро вы его съели. Чудесно, — заявил Мистер Улыбочка.
Я с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться. Майло дернул меня за рукав:
— Пойдем. Мы встали.
— Удачного вам дня, — пожелал Мистер Улыбочка. Он вскочил из-за стола, когда мы подошли к машине, и бросился к нам, крепко сжимая бутерброд в одной руке и яростно размахивая другой.
— Что такое? — пробормотал Майло и засунул руку под куртку.
Мистер Улыбочка положил руку в карман пиджака, и Майло мгновенно встал между ним и мной. Огромный человеческий барьер, напряжение, казалось, сделало его еще больше. Но уже в следующее мгновение Майло расслабился. Мистер Улыбочка размахивал маленькой белой визиткой:
— Извините за назойливость, но я… вот мой телефон. Позвоните, если захотите.
— С какой стати? — поинтересовался Майло.
Губы Улыбочки напряглись, и ухмылка изменилась — стала голодной и неприятной.
— Никогда не знаешь, как жизнь обернется.
Он держал в руке карточку.
Майло продолжал неподвижно стоять на месте.
— Ну ладно, — проговорил Мистер Улыбочка и положил визитку на капот машины.
Теперь его лицо было совершенно серьезным, деловым и немного хитрым.
Он отошел от нас, выбросил недоеденный хот-дог в урну и забрался в джип, который тут же сорвался с места. Впрочем, Майло успел записать номер. Он взял визитку с капота, прочитал и протянул мне.
На белоснежном толстом картоне, немного жирном на ощупь, было написано:
ПЭРИС М. БАРТЛЕТ ПОСРЕДНИК СЛУЖБЫ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ
А внизу номер мобильного телефона.
— Никогда не знаешь, как жизнь обернется, — проворчал Майло. — Посредник службы здравоохранения. У меня что, больной вид?
— Если не считать пятен на рубашке, на мой взгляд, ты выглядишь просто великолепно.
— Посредник службы здравоохранения, — повторил Майло. — Звучит так, будто он специализируется на СПИДе. — Он вытащил телефон и набрал номер Пэриса М. Бартлета. Снова нахмурился. — Телефон отключен. Какого черта…
— А не пора ли проверить номера его машины?
— Это незаконно, когда я не на работе. Ты не забыл, у меня отпуск? Использование служебных возможностей в личных целях. Категорически запрещено.
— Джон Дж. это бы не одобрил.
— Ни в коей мере. — Майло позвонил в отдел транспортных средств штата, подождал немного, что-то записал на листок бумаги. — Номера джипа, выпущенного два года назад, тут все чисто. Зарегистрирован на корпорацию «Плайа дель Соль». Адрес здесь, в Западном Голливуде. Я его знаю. Парковка магазина «Здоровая пища» на Санта-Монике. Там еще есть почта. Я знаю, потому что абонировал ящик для корреспонденции.
— Когда?
— Очень давно.
Сейф. Арендованный почтовый ящик. Сколько нового я узнал сегодня про своего друга.
— Номер отключен, сомнительный адрес, — проговорил я. — «Плайа дель Соль» вполне может оказаться обычной картонной коробкой у кого-нибудь дома, хотя название звучит вполне солидно.
— Почему-то мне на ум пришли Коссаки. — Майло снова принялся изучать визитку. — Это и звонок по поводу моего отпуска. Сразу после разговора с Марлен Балдассар. Может, ей
Или он плохо замел следы.
— А что, если он просто хотел тебя подцепить?
Но я знал, что это не так. Пэрис М. Бартлет выскочил из машины явно с определенным намерением. Майло убрал визитку в карман.
— Алекс, я вырос в большой семье, на меня никогда не обращали слишком много внимания, и я научился без него обходиться. Мне нужно побыть одному.
Я отвез Майло домой, он выбрался из «севильи», пробормотал что-то вроде «спасибо», захлопнул дверцу и помчался к двери.
Через тридцать пять минут я стоял около собственной входной двери, убеждая себя, что смогу спокойно пройти мимо телефона. Но меня остановила красная лампочка, которая мигала около цифры «один» на автоответчике, и я нажал на кнопку.
Голос Робин:
— Кажется, я опять не застала тебя дома. У нас снова изменился график, мы пробудем еще один день
