тени, курят.
Петра оставила свой «аккорд» в двух кварталах отсюда, пришла пешком, нашла удобный наблюдательный пункт возле мусорных баков перед миниатюрным складским помещением и начала наблюдать. В воздухе пахло винилом и бензином. Время от времени над головой пролетали гигантские авиалайнеры.
Она вынула из сумочки пистолет и переложила в легкую сетчатую кобуру, висевшую у бедра под просторным черным жилетом. Дешевая новинка от Ричарда Тайлера, по-настоящему выгодная покупка. Слишком хороша для подобных дел, но в той жизни, которую вела Петра, это в какой-то мере связывало ее с цивилизацией.
Что подумал бы Тайлер, увидев свои никчемные тряпки на авеню Прости Господи?
Петра решила сделать первый ход, подошла к проституткам, пытаясь выглядеть беспечной, но чувствуя, что начинает дрожать. Когда она проходила мимо первых двух чернокожих женщин, те, помахивая сигаретами, внимательно посмотрели на нее.
— Эй, сестренка, хочешь пожевать? — спросила одна из них. Петра не остановилась. — И даже не думай устроиться здесь, Тонконогая, потому как здесь заурядная частная собственность, а ты по одежде подходишь для Беверли-Хиллз.
Снова раздался смех, но теперь в нем послышалось раздражение.
— Собственность рядовых, — произнес кто-то высоким гнусавым голосом.
Аудитория, способная понимать ядовитые шутки. Петра поискала глазами шутницу. Широкая улыбка подсказала ей, что это именно то, что ей нужно, — невысокая белокожая брюнетка в красном виниловом наряде.
Она улыбалась Петре. Петра улыбнулась в ответ, и женщина покачала бедрами. Коротенькие брючки сидели на ней в обтяжку — ярко-красная оболочка, как у сосисок, для бледных мягких мышц. Судя по морщинам, она перешагнула средний возраст, но Петра решила, что ей около тридцати.
— Привет.
— Что я могу для вас сделать? — спросила Красный Винил. — Петра снова улыбнулась, а женщина сжала кулаки. — Чего ты здесь ищешь? — Петра показала свой значок. — Ну и что?
— Я хочу поговорить с тобой.
— Оплата почасовая.
— Здесь или в участке. Выбирай сама.
— Ради чаво?
— Ради твоей же безопасности, — ответила Петра, следя, чтобы ни одна из потаскух не подошла поближе и держа брюнетку в поле зрения. При этом она достала свою служебную визитную карточку, фонарик и осветила то, что там было напечатано мелким шрифтом. Проститутка отвернулась, не желая читать. — Посмотри. Красный Винил наконец согласилась и прочитала по слогам: «у-бой-ный».
— Кого-то убили?
Тишина. Потом затараторили другие проститутки, окружая Петру. Но она чувствовала себя в безопасности, понимая, что они просто напуганы.
— Чё случилось? — спросила одна из них.
— Парень, который только что был здесь в сером «кадиллаке», — сказала Петра.
— А, этот… — отозвалась Красный Винил.
— Ты знаешь его?
— Он плохой? Со мной он никогда не был плохим.
— Мне он не нравился, — заметила одна из темнокожих.
— Он за тобой никогда и не приезжал, — возразила Красный Винил.
— Чего он хотел? — спросила Петра.
— Чё он сделал? — настаивала Красный Винил. Петра улыбнулась.
— Вам не стоит улыбаться, — сказала Красный Винил. — Это как-то странно.
Петра отвела женщину в сторону, записала ее имя, несомненно, вымышленное и напечатанное на явно фальшивом удостоверении личности с калифорнийской печатью.
Алексис Галлант, проживает якобы в Вестчестере.
Все, что Галлант могла — или хотела — сказать ей, ограничивалось тем, что А. Гордон Шулль был почти регулярным клиентом с обычными сексуальными наклонностями. Один-три раза в месяц — оральный секс, никаких извращений, никаких сложностей.
— Он отнимает многовато времени, но «дело большое». Если бы все были такими, как он, мне жилось бы легче. — Петра с сомнением покачала головой. — Что? — возмутилась Галлант. — Вы мне ничего не говорите, а я знаю только одно: ему нравится, когда его угощают наркотиком.
— Что насчет девушки, которую убили недалеко отсюда некоторое время назад?
— Шанин? Это был альфонс.
— По словам моих коллег, она ладила со своим альфонсом.
— У ваших коллег головы растут из задниц. И это все, что я могу сказать.
— Смотри сама, Алексис. Но мистер «кадиллак» — плохой человек.
— Это вы так говорите.
— Почему ты упрямишься, Алексис? Женщина что-то пробормотала. —Что?
— Зарабатывать на жизнь нелегко.
— Это уж точно, — согласилась Петра.
48
Шталь проследил за «кадиллаком» до улицы, на которой нашли машину Кевина Драммонда. А. Гордон Шулль остановился, но двигатель не заглушал. Он вышел из машины, поднял руки и потянулся.
Шталь услышал нечто отвратительное.
Шулль выл на луну.
При этом он потрясал кулаком. Выступал как звезда в собственном частном кинофильме. Шталь хладнокровно держал руки на руле. Их всего двое, это так легко… Но он сидел на месте. Шулль тряхнул головой, как мокрый пес, вернулся в «кадиллак» и проехал еще пять кварталов к автоматической камере хранения, которая работала круглосуточно. Но Шулль лишь снизил скорость, минуя ее. Шталь записал адрес. «Кадиллак» между тем набрал скорость, промчался еще полмили и въехал на боковую улицу, отчего Шталю снова пришлось выключить фары. Они выехали на бульвар Говарда Хьюза, где Шулль опять изменил направление. Поехал назад в город.
Добравшись до Вениса, Шулль снова поехал по Роуз на запад.
Эта скотина объезжала памятные места. Что же он вспоминал?
Опять на аллею? Не замочил ли Шулль и там кого-нибудь?
Но в этот раз, не доезжая до конца дороги, «кадиллак» сделал резкий поворот направо в боковую улицу Ренни. Темный массив одноэтажных бунгало и маленьких домиков.
Шулль ездил туда и обратно, туда и обратно.
Шталь хотел последовать за ним, но на узкой тихой улице это было рискованно. Он остался на Роуз, вблизи от перекрестка, чтобы следить за фарами Шулля. За задними габаритными фонарями.
Туда и обратно.
В ушах Шталя стоял вой Шулля. Этот негодяй возомнил себя большим кровожадным хищником.
49
Элисон ждала меня возле своей приемной.
Черный костюм, оранжевый шарф, волосы собраны в пучок.
Не успел я выйти, чтобы открыть ей дверцу, как она уже села в машину. Прежде чем погасла внутренняя лампочка, я увидел, что ее костюм на самом деле темно-зеленый.
— Превосходный цвет.
— Черный изумруд. Я рада, что он тебе понравился. Купила его специально для сегодняшнего вечера. — Она чмокнула меня в щеку. — Хочешь есть? Я умираю с голоду.
Столовая отеля «Бель-Эйр» — одно из тех мест, которое бывает заполнено людьми до отказа, но вместе с тем остается тихим. Ирландский кофе — Элисон, джин и тоник — мне. В дополнение к этому суп в горшочках, салат, жаркое из молодого барашка, дуврская камбала и бутылочка пиногриджио Настоящий
