плачу изрядную сумму. И я бы предпочел, чтобы все так и продолжалось.
— Знаешь, иногда мне кажется, что твоя склонность к анонимности — это своего рода антисоциальная позиция. Какой-то комплекс Греты Гарбо. «Я хочу быть о-о-одна». — Симона очень точно имитировала голос и манеру разговора великой актрисы.
На самом деле в словах Симоны крылась доля истины. Картер не хотел впускать в свой внутренний мир кого бы то ни было.
— Не ставь меня в глупое положение, — предупредила Симона.
Картер поднял руки в полной капитуляции.
— Сдаюсь. Я понимаю важность общественных собраний. Друзья, разве я не говорил, что завтра вместе с вами марширую в параде выпускников?
— Говорил, — вступил в разговор Тед. — Ты наденешь костюм, выбранный для нашей группы? Я заказал его для тебя.
— Не дави на меня, — заворчал Картер. — А что касается сегодняшнего благотворительного вечера, мне понадобился бы хороший стимул, чтобы пойти туда. Когда я покинул мир финансов, то с огромным удовольствием расстался со своим смокингом. И, кроме того, если бы я подсел к вашему столику, не подумали бы вы о том, что мне понадобился компаньон? Ведь за столиком четыре места.
— Полагаю, — произнесла Симона, — ты предоставил людям слишком большие средства, чтобы еще давать им время на анализ ситуации, особенно после нескольких бокалов белого вина. И все же, я вижу, спорить с тобой бесполезно. Вот что я скажу…
— Она никогда не сдается? — обратился Картер к другу.
— Никогда. Прирожденный боец. В зале суда все по струнке ходят. — Тед очень гордился успехами жены.
— Взять в руки кнут? — спросила Симона.
— Нет, это комплимент, поверь мне!
— Даже если хочешь оставаться анонимным инвестором, ты все равно должен прийти на вечер, чтобы познакомиться с новым председателем, Линн Баттерфилд. Она очень энергичная женщина.
— Я знаю Линн. Ее группа координировала курс для тех, кто хотел постичь азы местного законодательства, — ответил Моран. — Согласен, она великолепна.
Линн, разведенная женщина тридцати четырех лет, принадлежала к грантэмской аристократии и была весьма уважаема согражданами — и не только потому, что закончила университет, а также посещала школу танцев мисс Джиллиан, но и потому, что умела обращаться с маленькими детьми из высшего общества и являлась работающей мамой, что было очень необычно для здешних матрон. Став жертвой домашнего насилия, Линн не пыталась скрывать это. Ее биография говорила сама за себя.
Картер не испытывал ничего, кроме уважения, к ее смелости, и между ними всегда существовали только теплые профессиональные отношения, чего нельзя было сказать о Еве Санторо. Один поцелуй этой женщины — и чувства Картера изменились с легкого интригующего интереса на желание обладания.
Симона поставила локти на стол и в упор посмотрела на Картера.
— Она интересная?
— Хм, — рассеянно протянул он.
— Симона, — Тед похлопал жену по руке, — думаю, тебе следует подружиться с этой дамой из магазина нижнего белья.
— Но он сказал, что все сугубо гипотетически.
— Поверь, — улыбнулся Тед, — нам бы не приказывали тащить две тяжеленные доски через спящий город из-за гипотетических отношений. Тут наш друг столкнулся с реальностью. Правда, он пока еще этого не знает.
Ева завела руки за голову и изогнулась так, как делала когда-то на уроках физкультуры в колледже. И все для того, чтобы застегнуть молнию на платье.
Было время, когда наличие людей в доме решало некоторые мелкие проблемы: например, помочь сложить огромное одеяло или застегнуть молнию на спине. Сейчас просить помощи не у кого, и все же Ева упивалась свободой. Не нужно переступать через разбросанные вещи или ждать допоздна, когда все благополучно явятся домой. Теперь Ева могла спокойно смотреть любое телешоу, не рыская по всему дому в поисках пульта от телевизора, и не читать братьям нотации об ответственности за рождаемость детей.
Что в принципе не объясняло, почему с таким нетерпением она ждет завтрашнего приезда Арти, старшего из братьев. Он всегда был самым сознательным и понятливым.
В последнюю минуту Мелоди отказалась сопровождать Еву на банкет. Будучи новичком в этом городе, Еве не с кем было поговорить о благотворительном вечере. Впрочем, если ты раскошелилась на двести долларов за билеты, то не пойти уже не имеешь права.
— Кое-что наметилось, — извиняющимся тоном пробормотала Мелоди в конце рабочего дня.
Ева была уверена, что, скорее всего, наметился кое-кто. Конечно, злиться на помощницу не имело смысла. Когда тебе двадцать один, решение о том, как провести вечер в пятницу — пойти на свидание или на благотворительный раут со своим боссом, — занимает меньше времени, чем накрасить глаза.
— Но когда по нашей улице пройдет парад выпускников, я буду здесь, — поспешила добавить Мелоди. — Я даже принесу пляжные стулья.
Нашла чем загладить свою вину. Сейчас Ева стояла в полном одиночестве — гордая, сдержанная, но с расстегнутой молнией на спине. Впрочем, она сталкивалась и с большими трудностями. Девушка расправила плечи, схватила светло-голубую шаль и закуталась в нее. Теперь никто не посмеет сказать, что она не умеет принимать альтернативные решения.
Позже, находясь в ресторане Парка искусств, который представлял собой сад со множеством скульптур, Ева обнаружила у себя недостаток свежих идей. Дело касалось местных богачей, в целом людей приятных, которым нравилось представлять вас своим «собратьям». И все они полагали, что у Евы хорошая смекалка — слово из их лексикона, — раз она решила открыть здесь свой магазин.
Им было с чем сравнивать, и Еве оставалось только кивать головой, словно китайский болванчик. Но больше всего раздражало то, что они сумели протоптать дорожку к бару, в то время как она оказалась без белого вина. К тому же ей было так жарко, что пришлось слегка опустить шаль, чтобы избежать теплового удара.
— Хотите, чтобы я застегнул молнию?
Еве не нужно было поворачивать голову, чтобы узнать владельца голоса. Она подождала немного, чтобы успокоиться, и произнесла:
— То, что я действительно хотела бы, — это стакан белого вина. А настоящий джентльмен не заметил бы…
— Поверьте мне, настоящий джентльмен всегда замечает. — Картер осторожно застегнул на платье молнию, не забыв про крючок. — Вот. Теперь чувствуете себя уютнее? — Он наклонил голову так близко, что губы едва не коснулись ее шеи, затем чуть отошел назад. Но тепло его дыхания все еще ласкало кожу девушки, словно весенний ветерок — игривый, соблазнительный, но опасный.
Ева прикрыла глаза, чтобы яснее почувствовать свежий цитрусовый аромат.
— Смотря что понимать под словом «уютнее».
— Подождите, сейчас принесу вино. — Картер улыбнулся, и на щеках появились ямочки.
— Было бы очень любезно с вашей стороны.
Картер направился к бару, и Ева сосредоточила все свое внимание на этом красавце в черном смокинге. Вскоре он вернулся и подал ей фужер.
— Сорвали большой куш, Моран?
— Вы тоже, Санторо.
Они чокнулись. Ева заметила, как он профессионально осматривает ее длинное черное платье. Оно было закрытым и даже по стандартам бенедиктинских монахинь считалось бы скромным, если бы не длинный разрез на правом бедре и не обтягивающее свойство материи.
— И никаких видимых следов от трусиков, — добавил Картер, заканчивая осмотр.
— Что и требовалось доказать. — Девушка улыбнулась. — Что вы здесь делаете?
— Одна пташка просила меня прийти.
