острее и быстрее ветра. Однако это разгневало бы их обоих, а его брату следовало уже знать, что он не может тягаться с Авизой в искусстве спора и острословия.
– Какой-нибудь Авизы? – Она поправила капюшон. – Я думала, что Авиза только одна, и это я.
Рот Гая округлился, и запинаясь он произнес:
– Я в-вовсе н-не имел в в-вид-ду...
– Не имел?
– Я не стал бы произносить слов, которые ты могла бы счесть неуважительными, прекрасная Авиза.
Гай обрел равновесие быстрее, чем мог ожидать Кристиан. Может быть, он наконец возмужал и стал взрослым. Но эта надежда иссякла, как только Гай продолжил свою речь:
– Я только хотел сказать, что у тебя под рукой ее сладостное тепло.
– Я прекрасно поняла, на что ты намекаешь. – Она спрыгнула с коня с такой же грацией, какой были исполнены все ее движения. – Если ты ищешь тепла, то можно спросить идущего к нам фермера, нет ли у него козы или коровы, рядом с которой ты мог бы спать ночью.
Гай кипятился и искал достойного ответа.
– Прикрой лицо, Авиза, – приказал Кристиан злобным шепотом.
– Что?
– Не спорь со мной!
Кристиан попытался скрыть свое изумление, оттого что она подчинилась. И тут он заметил, как сжались ее пальцы вокруг рукояти меча, когда она прикрыла лицо полой плаща, и понял, что она не смирилась. Авиза была готова к бою. Неужели она во всем видела опасность? Не было ли это уже чересчур? Она могла обнаружить свое намерение перед врагом раньше времени.
В планы Кристиана входило получить ночлег. Если бы фермер знал, что они путешествуют с женщиной, то цена за гостеприимство выросла бы. Для любого фермера было бы честью приветствовать под своим кровом человека короля, но сейчас, когда наступала холодная ночь, это могло стоить намного дороже.
Фермер оказался человеком, изможденным тяжкой работой и скудным заработком. Хотя волосы его еще хранили богатый каштановый цвет, лицо было иссушено долгими часами работы на солнце и под ветром. Грязь впиталась в его ладони, а от одежды исходил запах навоза. Но в поступи его была заметна гордость, что свидетельствовало о том, что свой бедный коттедж он считал не менее роскошным, чем замок лорда.
– Добро пожаловать, милорд, – сказал фермер, кланяясь.
– Я не лорд. Я Кристиан Ловелл, рыцарь, поклявшийся служить королю Генриху по прозвищу Короткий Плащ. Я путешествую с тремя спутниками.
Фермер расслабился.
– Добро пожаловать, сэр. Мой кров – ваш кров, и так долго, сколько времени вы пожелаете здесь провести.
– Мы принимаем ваше гостеприимство. – Кристиан извлек из-под плаща небольшой мешочек, встряхнул его, чтобы слышен был звон двух монет внутри, и бросил фермеру, который с улыбкой его поймал.
– Позади коттеджа найдется место для ваших лошадей. Пока вы займетесь ими, я приготовлю для вас ужин.
– Благодарю вас.
– Ральф.
Фермер поспешил к дому.
Кристиан повернулся к своим спутникам и сделал знак, чтобы лошадей отвели на указанное место, но сам не пошевелился, пока Гай с ворчанием не пошел впереди Болдуина. Авиза подошла к нему, и он протянул руку, удерживая ее.
– Что я опять сделала не так? – спросила девушка, и он почувствовал ее раздражение.
– Не ты, а я.
Она открыла лицо, и он подумал, что солнце решило снова взойти, чтобы прогнать тучи и бурю. Ее глаза были скрыты в тени, но даже в темноте он мог видеть выразительные губы и скулы, обрамленные вьющимися волосами, оттеняющими нежную кожу.
– Я и понятия не имела, что ты мог совершить ошибку, – проговорила она. – Что ты сказал мне? «Я знаю, как лучше».
– Неужели тебе так хочется бросить мне в лицо мои необдуманные слова?
Авиза не сразу ответила, потому что ветер пронесся по двору, бросая в лицо острые льдинки. Кристиан был удивлен, потому что обычно она тотчас же отвечала на любую его реплику.
– Я не очень в этом уверена, – сказала она наконец. Кристиану хотелось, чтобы она прикоснулась к нему.
Он желал всем своим существом, чтобы между ними не оставалось ни рубахи, ни плаща, никакой одежды. Ему хотелось исследовать ее плечи, груди, бедра, все ее тело, прижимавшееся вчера к нему во время их езды.
– Авиза...
Он хотел сказать ей так много, но еще больше хотел бы, чтобы она в экстазе шептала его имя, когда он станет частью ее. Он снова подпал под ее обаяние.
И ему было все равно. Он не хотел бежать. Он хотел ее. Прикрыв своей маленькой ладонью его более широкую руку, Авиза что-то вложила в нее и заставила его сжать этот предмет в пальцах. Прежде чем Кристиан успел спросить, что это, она тихо сказала:
– Пожалуйста, верни это кольцо брату. Я не желаю быть у него в долгу больше, чем была до сих пор из-за того, что он согласился освободить мою сестру.
– Как и у меня, Авиза? – Он опустил кольцо в мешочек на поясе. – Считаешь, что ты и у меня в долгу?
– Нет, – улыбнулась она, и сердце его запрыгало, как взбесившаяся лошадь. – Ты тоже мне кое-чем обязан. Ведь я спасла тебя от стрелы твоего брата.
Его ладони тотчас же оказались у нее на щеках, и он привлек ее к себе, закутав в складки своего плаща.
– Гай не примет твоего отказа спокойно. Он будет продолжать добиваться своей цели.
– Я это чувствую.
Он привлек ее ближе. Ее лицо оказалось почти рядом.
– Во многих отношениях мы с братом различны. Наше сходство только в одном: мы оба хотим тебя.
– Кристиан, у меня есть обязательства по отношению к семье. Я не могу думать ни о чем другом.
Он прижался губами к ее правой щеке. Ее кожа была прохладной и соблазнительной. Он не мог противиться искушению. Особенно теперь, когда его язык ласкал ее ухо. Медленно и тщательно он проводил кончиком языка по всем его извилинам. Она, склонившись к нему, схватила его за руки.
– О чем ты думаешь сейчас? – спросил он шепотом. Она отпрянула, дыша так тяжело, будто пробежала через всю Англию.
– Это нечестно.
– Почему?
– Холодно. Нельзя ли нам обсудить это в доме? Он взял ее руки в свои и прижал их к своей груди.
– Мы сможем обсудить все, где ты захочешь, Авиза.
– Не пытайся улестить меня красивыми словами.
– Я пытаюсь ухаживать за тобой с помощью этих красивых слов.
– Гай тоже пытается.
Кристиан выпустил ее руки. Ее ответ был как удар под дых. Может быть, он был все-таки больше похож на брата, чем соглашался признать?
Его брат использовал сладкие, как мед, слова, чтобы заманивать женщин в свою постель, а теперь Кристиан делал то же самое, пытаясь обольстить Авизу. Неужели она решила, что он столь же неразборчив в средствах, как Гай?
– Прости меня, Авиза, – сказал он. – Ты доверилась мне, отдала себя под мое покровительство. Мне не следовало так говорить с тобой.
– Я хочу, чтобы ты был честен со мной.
– По временам избыток честности может быть столь же опасным, как и недостаток.
Авиза рассмеялась, потому что тон его был неуместно мрачным. Она не смогла сдержаться. Кристиан был гордым человеком, и смирение совсем не подходило ему.
Она отважно протянула к нему руки и обняла его.
– Поговорим и на эту тему в доме, где не так холодно. Он снова закутал ее в свой плащ, и вместе они направились к коттеджу.
– Ты неуклонно стремишься к своей цели.
– И в этом мы с твоим братом единодушны.
Он ответил громоподобным смехом, способным соперничать с ревом ветра. Авиза положила голову ему на плечо, наслаждаясь и шумом ветра, и его громким голосом. У него был такой удивительный смех – искренний и неподвластный бремени стыда, оставленного ему в наследство отцом.
Они вошли в маленький внутренний дворик и направились к двери коттеджа.
Свистел ветер, вздымая в бешеном танце хлопья снега. Авизе захотелось ворваться внутрь, но она медлила, зная, что должна задать ему вопрос там, где никто не мог бы ее подслушать.
– Как ты назвал короля? – спросила она.
– Куртмантл. Разве ты никогда не слышала, что его так называют?
– Нет.
– Это его прозвище широко известно, потому что он предпочитает короткие плащи. Странно, что ты этого не знаешь.
Ветер, яростно просвистевший в ушах и взметнувший хлопья снега во дворе, избавил ее от необходимости отвечать. Она натянула плащ на лицо, потому что рев ветра напомнил ей крик раненого животного.
Это был не просто вой ветра. Она услышала в нем вой волка, соревнующегося с бурей. Кристиан протянул руку к мечу, взял девушку за руку и велел ей следовать за ним. Она последовала охотно. Пусть волки наслаждаются этой суровой ночью.
Коттедж был обставлен просто. Люди сгрудились возле ямы с угольями в центре комнаты. Должно быть, эта комната была не единственной, потому что Авиза заметила занавешенную дверь в дальней стене. Обходя вокруг стола, высокий Кристиан почти задевал головой низко нависающие балки. Возле двух постелей с соломенными матрасами и меховыми одеялами на полу были сложены шкуры. Единственное тканое одеяло занимало самое почетное место в комнате, находясь на единственном, кроме кроватей, предмете мебели – сундуке.
Четверо мужчин сидели по одну сторону ямы с угольями, а их женщины и дети расположились по другую ее сторону. Все мужчины были примерно одного возраста и сложения, и Авиза догадалась, что они братья. Воздух был густым от дыма, и она гадала, что мешает ему выходить сквозь соломенную кровлю.
– Вы пришли как раз вовремя, – сообщил Гай, сделав им знак приблизиться к огню.
Авиза откинула с лица капюшон и движением плеч сбросила плащ. В коттедже было немногим теплее, чем снаружи, но зато почти не ощущалось ветра.
Все глаза
