ты имеешь в виду?
– То, что ты вела себя, как подобает женщине.
Она ничуть не сомневалась в том, что он хотел сделать ей комплимент.
– Я никогда и не вела себя иначе. И не могла вести себя иначе, потому что я и есть женщина. Как же я могу вести себя по-другому?
– Ты и сама знаешь, что это неправда. – Он бросил свой плащ на пол. Тот упал, как птица со сломанным крылом.
Не позаботившись о том, чтобы расправить темную шерсть, Кристиан растянулся на плаще.
Сидя на кровати, Авиза захлопала ресницами.
– Ты не хотел бы, чтобы я закутала тебя и согрела своим телом, как брата?
– Для женщины есть другие способы получить желаемое.
– Если она будет себя вести как беспомощное существо? – Авиза сморщила носик.
– Если она осознает, что может воспользоваться своими чисто женскими ухищрениями, чтобы добиться чего хочет. – Кристиан пошевелился на своем плаще и приподнялся на локтях. – Силы Господни! Все камни на этом полу врезаются в мое тело!
– Если ты предпочитаешь спать на кровати, я не стану возражать. Я могу спать и на полу. Мой плащ плотнее твоего.
– Тебе понадобится твой плотный плащ, чтобы не позволить насекомым докучать тебе.
Авиза перегнулась через край кровати и рассмеялась.
– Так вот почему ты предложил мне спать на кровати? Не захотел разделить мою участь?
Кристиан обхватил ее за плечи и потянул к себе.
– Я ни слова не сказал о том, что не хочу разделить с тобой постель.
Авиза потонула в его жарком взгляде. В его глазах таилось обещание страсти, которую она могла угадать по его поцелуям. Достаточно только было позволить ему уложить ее на плащ рядом с собой и... Она поспешно отстранилась. Ее послали защищать его жизнь, а не спать с ним. Она была сестрой аббатства Святого Иуды. Обет служить королеве и аббатству ей следовало хранить превыше всего.
– Я ничего не сказала о своем желании разделить постель с тобой, – возразила Авиза.
Кристиан встал.
– Если ты так и останешься в скверном настроении, то лучше спи. – Он шагнул к занавешенной двери, открыл ее и пробормотал: – Только загляну туда и, клянусь, заставлю тебя замолчать.
– Это ты в скверном настроении.
– Не он один приводит меня в ярость. Если бы я не встретил тебя, был бы сейчас со своими добрыми друзьями, и они бы позаботились о роскошном столе и удобных постелях для меня и моих спутников.
Надеясь, что он не догадается, что она хитрит, Авиза сделала жест в сторону занавески на двери:
– Ступай! Если ты не желаешь провести несколько ночей без особых удобств, как я могу надеяться, что ты захочешь встретиться лицом к лицу со столь коварным врагом, как Уэйн из Мурберга? Неужели ты всегда пищишь, как сосунок?
– Твой отец поступил бы мудро, если бы научил тебя держать язык за зубами. Должно быть, твоя язвительность вызвала гнев Мурберга и потому он и напал на твою семью?
Она поднялась и подошла к нему. Когда Авиза занесла руку, чтобы ударить его по лицу, он перехватил ее и сжал запястье. Она вздрогнула от боли, потому что его пальцы стиснули ее руку и впились в кожу. Ее уловка разгневала его больше, чем она рассчитывала.
– Отпусти меня! – выкрикнула она.
– Так ты способна меня ударить? – Он рассмеялся, но в его смехе не было веселья. – Ты считаешь меня глупцом?
– Никогда этого не говорила. Скорее назвала бы тебя надменным, нетерпеливым и вспыльчивым. Ты злишься оттого, что не можешь приказывать мне делать все, что пожелаешь.
– Но ведь ты согласилась мне подчиняться.
– Я и собираюсь это делать.
– Когда? Ты препираешься со мной всякий раз, если я приказываю тебе что-нибудь.
– Но только дура стала бы делать все то, что ты мне велишь.
Он привлек ее ближе к себе.
– В таком случае тебе бы лучше было стать дурой, Авиза, если ты хочешь спасти жизнь своей сестры.
Его мрачные глаза сулили более сильную бурю и опасность, чем воющий ветер или волки. Ей было понятно, как себя чувствует моряк, глядя на бушующее море. Такая ярость могла быть опасной, но возможное открытие, которое она сулила, манило Авизу, и никакой риск не казался ей слишком большим.
Она должна была что-то ответить. Что-то такое, чего он ждал от нее. Она должна была сказать ему что-то раздражающее, чтобы он ее выпустил, а она могла бы притвориться, что испытывает облегчение.
– Значит, ты предпочитаешь безмозглых женщин, Кристиан? – прошептала она.
Если бы она произнесла свой вопрос погромче, он мог бы заметить, что ее губы дрожат в предвкушении того, что он прижмет к ним свои.
– Нет.
– И все же ты хочешь, чтобы я была дурой. Но почему?
Она сделала попытку отступить, но его рука крепко прижала ее к его груди.
– Потому что хочу узнать, что ты скрываешь за этими язвительными словами, предназначенными для того, чтобы сразить мужчину.
– У меня нет такой цели.
– В таком случае какая у тебя цель?
На этот раз, когда она отпрянула, он выпустил ее. У нее возникло искушение снова броситься в его объятия, но ей удалось собрать остатки самообладания, и она не позволила себе отдаться чувствам.
Подойдя к окну и стоя к нему спиной, она старалась овладеть собой и показать ему свое безмятежное лицо. Ей следовало сочинить еще одну ложь, еще одну историю. И сама эта мысль была ей отвратительна.
– Я не хочу тебе нравиться, – сказала она.
– Можешь об этом не беспокоиться.
Она резко повернулась к нему, хотя рассудок предупреждал, что лучше прекратить эту беседу.
– Так я тебе не нравлюсь?
– А что может в тебе нравиться, Авиза?
Он приблизился к ней, загибая один палец за другим.
– Прежде всего ты тупа и упряма. Во-вторых, ты не испытываешь благодарности за то, что для тебя делают.
– Это неправда! Я очень благодарна!
– В-третьих, – продолжал он, будто не слыша ее, – ты изыскиваешь всевозможные способы опозорить меня. – Он поднял три пальца, чтобы заставить ее замолчать. – Твое поведение в замке Оркстед – прекрасный пример тому. В-четвертых, ты вызываешь во всех, кого бы мы ни встретили, самые низкие чувства.
– Что ты имеешь в виду?
Ей следовало прекратить этот разговор. Следовало выйти из комнаты и оставить его одного. Но она была потрясена, услышав, что не нравится ему.
– Ты видела здешних мужчин. – Он указал на дверь, закрытую занавеской. – Они не в ладу со своими женами, потому что не могут скрыть своего вожделения к тебе.
Авиза ударила кулаком по стене. На пол посыпались куски сухой глины.
– Ты не можешь ставить мне в вину мою внешность. И я не должна в этом оправдываться.
– Но ты могла прикрывать лицо плащом до тех пор, пока они нас видят.
– Во все время нашего ужина?
– Да.
– Ты говоришь нелепости. Не хочешь ли ты свалить на меня и скверную погоду, и ранний закат, и трения между королем и архиепископом?
Кристиан схватил ее за плечи. Когда она выпрямилась, чтобы стряхнуть его руки, он привлек ее ближе к себе. Его руки медленно соскользнули вдоль ее рук. Ее тело умоляло разум забыть раздражение и смягчиться к нему. Пальцы задрожали в предвкушении ласк. Легкий вздох вырвался из уст, жаждавших его губ.
Его рука обвилась вокруг ее талии, и он склонился к ней. Она ждала его поцелуя, отчаянно желала его и ненавидела себя за это желание. Но Кристиан не поцеловал ее. Вместо этого он остановился так близко к ней, что, когда заговорил, его губы почти касались ее.
– Я никогда не стал бы винить тебя, Авиза, в том, что разразилась буря. – Его пальцы скользнули под ее косу и спустились вниз по спине. Распустив ее, он пробормотал: – Я осуждаю тебя за то, что ты поселила во мне огненную бурю, пожирающую меня всякий раз, когда я смотрю на тебя, касаюсь тебя, чувствую запах твоих омытых солнцем волос. – Он поднял прядь ее волос и поднес к носу.
– Это твои, а не мои трудности. – Она старалась сохранить свой гнев и потянула прядь из его руки. – Ты должен обуздывать свою похоть.
– Ты говоришь, что тебя это не касается?
Его губы уже ласкали ее шею там, где жилка билась сильнее всего.
– Кристиан...
Его рот скользнул по ее губам. Язык, стремительный и быстрый, как меч, уже изучал ее рот. Она должна была отпрянуть, сказать ему, чтобы он остановился. Она должна была...
Авиза должна была заставить его прекратить это, но ее руки обвили его спину. И каждый его сильный мускул отозвался на ее прикосновение. Она могла доставить ему такое же наслаждение, как и он ей. В ней взмыло хмельное, опьяняющее чувство, но тотчас же растворилось в еще более бурном, когда его рука прикрыла ее левую грудь. По телу ее пробежала дрожь, и она выдохнула его имя. Авиза теряла власть над своим телом, отчаянно прижимавшимся к нему и молившим его не останавливаться.
«Прекрати это! Ты принадлежишь аббатству Святого Иуды. Ты здесь только для того, чтобы защитить этого мужчину. Ты не должна любить его!»
Любить? Откуда явилась эта мысль? Он ведь только что сказал ей, что она ему не нравится. Как же она могла помышлять о любви?
– Открой глаза, – прошептал он.
Она должна была открыть глаза и посмотреть, что происходит. Было бы ошибкой связать с ним свою жизнь. Она не должна допустить, чтобы вожделение правило ею, а иначе она оступится и откроет ему всю правду.
– Пожалуйста, открой глаза.
В его дыхании, касавшемся ее лица, она ощутила запах эля и тепло, которое хотела бы удержать и прижать к сердцу.
Авиза сделала так, как он просил, и мгновенно подумала, не было ли
