отказался от моего предложения сделать его звездой экрана, но в конце концов тщеславие и алчность восторжествовали.
— Мне привезти свою лошадь? — спросил он.
Я объяснил, что, как мне сказали, жеребца должны привезти из Бомбея. Звезду Болливуда[196]. Он вообще-то не был вороным, как того требовал сценарий, но продюсер обещал — будет. Надо полагать, он собирался наваксить коня.
На следующее утро мы должны были выехать на рассвете, но рассвет сменился ярким светом дня, а машины всё не было. Амит, лишённый любимого факса, был вынужден воспользоваться телефоном и вскоре выяснил, что ночью прибыл наш продюсер и реквизировал арендованный нами автомобиль. Лишь к полудню к гостинице, дребезжа, подкатил “Амбассадор” цвета бульонных кубиков. Семь часов спустя, после путешествия столь же вдохновляющего, что и поездка через Техас, мы добрались до отеля в Джайсалмере.
Отель мог бы быть филиалом “Белого дома”. Его всё ещё строили, однако уже построенная часть здания претерпевала экзистенциальный кризис. Когда мы проходили регистрацию, что-то ослепительно полыхнуло.
— Боже всемогущий! — воскликнул я. — Что это?!
Менеджер (к концу нашего пребывания в отеле любой кинозлодей был бы образцом дружелюбия) отправился узнать, что случилось. Оказалось, это совершил ритуальное самоубийство электрический генератор. Здесь, в удалённом от мира уголке Раджастхана, электричество, передаваемое по проводам, было редкостью. Вместе с электричеством, разумеется, вырубилось и кондиционирование. Я быстро вспотел, но вскоре вспомнил про бассейн.
— Где у вас бассейн?
— Бассейн? Он ещё не готов, — ответил менеджер.
— В каком смысле не готов?
Врасплох я его застал, что ли?
— Бассейн будет готов к вашим услугам зимой.
— То есть как это? Мне же сказали, что у вас есть бассейн!
Он утер потное чело.
— Да, сэр, у нас действительно имеется бассейн, однако ряд неизбежных осложнений не позволил нам полностью закончить его строительство. Приношу глубочайшие извинения за неудобство.
Итак, бассейна не было. Кондиционирования не было. Когда я зашёл в бар, выяснилось, что нету и джина. А за ужином мы обнаружили, что и еды, по большому счёту, тоже нет. Не отель, а нетель какой- то.
— Мы ждём поставку продуктов и напитков из Джайпура[197], — печально извинялся менеджер. — Видите ли, у нас недавно произошли серьёзные кадровые перестановки, кроме того, мы сейчас решаем вопрос о получении кредитов.
В этот момент вошёл продюсер — настолько же умиротворённый, насколько я был взвинчен, — и предложил пойти поужинать вместе. Полчаса спустя мы ужинали
— Кто способен организовать бойцов в бою, тот способен организовать что угодно, — уверенно заявил Папа.
— Так вам пришлось воевать?
— Да, в Кашмире. Перед тем, как я вышел в отставку. В девяностом году, когда началась заварушка[199].
Мне уже пришлось побывать в Кашмирской долине, восемь месяцев назад, и я увидел изрядно поношенный рай, застрявший в остановившемся потоке времени. Я жил в плавучем доме[200], где лежали журналы за 1989 год. Книга регистрации посетителей также заканчивалась 1989 годом. Я был первым гостем в этом году — это был уже июнь, — и владельцу к этому времени пришлось продать своё золото, украшения жены и заложить сам плавучий дом, чтобы остаться, во всех смыслах, на плаву. А само озеро Дал меж тем понемногу усыхает — вторжение нарушило ирригацию в регионе — и летом вода в нём краснеет из-за водорослей, буквально процветающих из-за усиливающегося загрязнения воды. Красная вода и, после того как Саддам Хуссейн поджег нефтяные вышки Кувейта[201], чёрный снег. Это выглядело так, словно некая высшая сила насылает на Кашмир кары небесные, выражая недовольство тем, как ведут себя люди в этом райском уголке.
Однажды я ужинал с председателем Ассоциации владельцев плавучих домов. Свою барку он назвал “Новый Нил Армстронг”.
— А что, Нил Армстронг бывал у вас? — спросил я.
— Пока нет, — ответил он и показал мне вставленное в рамочку письмо от секретаря Армстронга, в котором сообщалось, что знаменитый астронавт “не имеет намерения посетить Кашмир в ближайшее время”. Но мой визит в долину стал завершением очередного круга чёртова колеса: от моего знакомого, который в Калькутте слушал сообщение о высадке Армстронга на Луну, до индийца, назвавшего свой дом именем астронавта. Индиец, сидевший рядом с моим знакомым в 1969 году, сказал, что Луна, на которую опустился Армстронг — “не его Луна”; он полагал, что с этого момента Луна принадлежит американцам. А принимавший меня через четверть века кашмирец утверждал, что Кашмир не принадлежит Индии: принимая во внимание его красоту и опасность, которой он подвергается, Кашмир должен принадлежать всему человечеству, говорил он.
Утром моего второго дня в Джайсалмере ухмыляющийся Амит сообщил, что съёмочная группа и актёры таинственным образом исчезли. Они вылетели из Бомбея вчера во второй половине дня, и самолёт благополучно сел в Джодхпуре. С тех пор никто их не видел. Продюсера, как обычно, абсолютно не взволновала вероятность того, что в нашем пустынном походе выжили только он, Амит да я.
— Не беспокойтесь, — произнёс он свою стандартную фразу. — Если бы их убили, мы бы об этом уже знали. Единственное, что никогда не опаздывает в Индии — это дурные вести.
Они прибыли только к вечеру, и выглядели при этом как толпа беженцев. Оказалось, ночью автобус свернул с шоссе и завяз в глубоком песке. Один из членов съёмочной группы утверждал, что это было сделано нарочно: к автобусу почти сразу подкатил фермер на тракторе и, после длившихся несколько часов переговоров вытянул изрядную сумму из карманов путешественников, а автобус — из песка.
— В Бомбее такого не случилось бы! — добавил рассказчик.
— Конечно. В Бомбее пустыни нет, — согласился я.
— Ну, вы понимаете, о чём я. Здешний народ слишком жаден до денег.
Актриса, изображавшая соблазнительницу, успела за время поездки испытать свои чары на двух ведущих актёрах, так что те объявили, что поселятся в одном номере, куда немедленно и скрылись. Вероятно, репетировать. Меж тем мы с продюсером и оператором отправились в пустыню — искать площадку для съёмок. Тут обнаружилось, что у нас опять проблемы: недавно прошли дожди, причём более обильные, чем обычно, и пустыня превратилась в сад.
— Придётся вам изменить сценарий, — сказал мне продюсер. Можно подумать, это не сложнее чем сменить сорочку…
— Ну, нет! — Мне было бы проще сменить продюсера. — Вот что, тут ведь должны быть дюны, и они, конечно, остались нормальными кучами сухого песка. Есть ведь дюны?
— Нужен Сэм.
— Сэм?.. — я огляделся. Никого из нас так не звали. — Кто такой Сэм?
— Город Сэм[202]. Перед самой пакистанской границей. Там настоящие, классические дюны, — пояснил продюсер.
— Прекрасно!
— Да нет, не прекрасно. Иностранцев туда не пускают, — он потёр артистическую щетину на подбородке. — Может быть, Папа сумеет получить для вас разрешение…
