Допив кофе, они прошли на верхнюю галерею. Далеко внизу под ними катила свои воды Темза. Позади набережной, на горизонте, виднелась ломаная линия поднимающихся ввысь зданий Сити. Смешение старых и новых архитектурных стилей. Собор святого Павла, навесная башня и за ней верфь.
Великолепный вид.
Чуть помолчав, они поглядели друг на друга.
Юноша смущенно улыбнулся и заговорил:
— Дело в том, что меня не должно было быть вчера у Альбертхолла. Отец думает, что я продал фургон еще на прошлой неделе.
Девушка удивленно посмотрела на него.
— Те типы вот уже несколько недель донимают его. У него из-за них нервное истощение. Он хотел отказаться от лицензии и перестать продавать мороженое. Так поступили многие его друзья, и их места тут же позанимали какие-то другие типы. Мне казалось, что я смогу как-то помочь им, — юноша печально улыбнулся. — У меня даже был с собой фотоаппарат. Собирался снять тех, кто нападет на меня, и отдать фотографии в полицию. Но все произошло так стремительно, что я и пальцем не успел пошевелить.
Мэдди, посмотрев на него, произнесла:
— Ты сделал все, что мог.
— Смеешься? — воскликнул Лайэм. — Да если б не ты, из меня бы сделали отбивную!
— Я для того и тренируюсь, — промолвила девушка и, помолчав, сказала: — Это часть моей работы, — Мэдди перевела дыхание. — Я стажер-полицейский.
Юноша изумленно уставился на нее:
— Вот это да!
— Мое начальство хочет, чтобы я уговорила тебя помочь нам с делом мороженщиков. — Она взглянула на него. — У нас нет ни одного показания, никто не желает говорить.
— Я дам показания, — проговорил юноша. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь полиции.
— Не пожалеешь? — спросила Мэдди. — Это может выйти тебе боком.
— Ты занимаешься этим делом? — осведомился Лайэм.
— Да, — ответила она, глядя ему прямо в глаза.
— В таком случае не пожалею, — улыбнулся он.
— Помнишь, я тебе говорила, что ушла из балета из-за несчастного случая? — опустив глаза, спросила девушка.
— Да.
— Ну так вот, все было не так.
Запинаясь, она начала рассказывать. Странно было говорить на эту больную тему с тем, кого лишь недавно повстречала. Однако Лайэму, казалось, она могла поведать обо всем.
Под конец рассказа голос у нее дрогнул. Девушка вдруг почувствовала, как Лайэм взял ее руки. Она сжала его ладони.
— Маму убили, — прошептала Мэдди, — а папа… папа проведет всю жизнь в инвалидной коляске. Я провалялась в больнице, а затем еще дольше проходила курс физиотерапии. — Она подняла голову — на ее ресницах заблестели слезы.
Лицо Лайэма выражало беспокойство.
— Я не знала, что с собой делать, — промолвила девушка. — Папа получил новую работу, с повышением. Однажды он привез меня к себе, и тут я поняла, что хочу ловить преступников… вот так я и оказалась в полиции. — Мэдди улыбнулась, и будто после дождя показалось солнышко. Тебе следует знать, кто я.
— Спасибо за правду, — промолвил юноша.
Вынув ладонь из его руки, она протерла глаза.
— Вот так ланч, — рассмеялась девушка. — Знай ты, что так все обернется, тебе, наверно, и не захотелось бы приглашать меня!
Улыбнувшись, он ответил:
— Нет, захотелось бы.
С плеч Мэдди словно сто пудов свалилось.
Она перегнулась через парапет. В лучах солнца сверкала медленно текущая река.
Так радостно на душе уже давно не было.
Ствол пистолета Меченого буравил лоб Алекса.
— Мы из полиции, — проговорил юноша, бесстрашно глядя в холодные глаза охранника. — Пожалуйста, опустите оружие. Ну!
Меченый с презрительной холодностью улыбнулся. Отведя пистолет назад, он спрятал его в кобуру под пиджаком.
— Ты везунчик, — произнес он. — Играя в такие игры, недолго и пулю схлопотать.
Дэнни поднялся на ноги и поправил смятую одежду. Красавчик и Скелет тоже убрали пушки.
Дальше по коридору отворилась дверь, и из номера вышел Джиорджио Прима.
— Что здесь происходит? — осведомился он.
Увидев опрокинутый столик, итальянец стремительным шагом подошел к Алексу с Дэнни и посмотрел им в глаза.
— Что они здесь делают? Я в номер ничего не заказывал.
— Мы из УПР, — ответил Алекс. — Мы пытались поговорить с вами в аэропорту, но ваш офицер по связям не позволила нам.
Лицо Примы расплылось в понимающей улыбке.
— Ясно, — сказал он, — вы решили прикинуться гостиничными служащими, чтобы проверить моих телохранителей. — Итальянец нахмурился. — Однако вы подвергли себя большой опасности, друзья мои. С этими парнями не шутят, вас могли покалечить.
— У этих парней есть пистолеты, — прервал его Дэнни. — Один звонок в министерство внутренних дел, и их вышлют из страны.
Прима уставился на Меченого:
— Карло… это правда? У вас при себе оружие?
Меченый с безразличным видом кивнул.
— Я не знал, что они вооружены, — повернувшись к Алексу, произнес синьор Прима. — Прошу, пройдемте со мной.
Он что-то сказал телохранителям, и те, ни словом не обмолвившись, скрылись у себя в номере.
— Я должен извиниться за этот инцидент, — проговорил Прима, вводя агентов в просторный люкс.
Сквозь высокие окна внутрь лился солнечный свет. Тут стояли три письменных стола, две кушетки, несколько кресел и четыре настроенных на разные каналы телевизора. Две боковые двери вели в другие комнаты.
На пристенном столике громоздились компьютер, факс и два телефона.
Прима нажал на кнопку внутренней связи:
— Сеси? Сюда! Живо!
Повернувшись к агентам УПР, он развел руками:
— Я в ужасе! Я не имел ни малейшего представления, что мои люди незаконно провезли в вашу страну оружие.
Алекс Кокс не произнес ни слова в ответ. Он пытался раскусить этого итальянца. Тот, казалось, и впрямь был потрясен. Но что из этого следовало: то ли Прима и в самом деле ничего не знал, то ли перед ними очень хороший актер разыгрывал спектакль?
У Дэнни тоже имелись кое-какие соображения насчет итальянца. «Малый, несомненно, обаятелен, — думал он. — Однако, чтобы стать миллиардером, надо иметь трезвый ум и безжалостный характер. Приму нельзя недооценивать. Доверять ему тоже, кажется, нельзя».
