направлявшихся к вдовьему дому.
— Слава Богу!
Чтобы все выглядело как можно более правдоподобно, Дженнет открыла окно и закричала:
— Помогите! Я заперта в мансарде!
Она увидела, как Сомертон и Мэтью осадили лошадей и указали на ее окно, а леди Астон, посмотрев наверх, в растерянности раскрыла рот.
— Мы идем, леди Дженнет! — крикнул ей в ответ Сомертон.
Внимательно прислушиваясь, Дженнет поняла, что группа прибывших спешилась и вошла на первый этаж. На волю случая нельзя, было полагаться, сцена должна выглядеть убедительно, и Дженнет из-за двери снова закричала:
— Я наверху, в мансарде!
— Наверх, — услышала она голос Мэтью.
— Я думаю, ключ в спальне, — сказала леди Астон.
Эта стерва, несомненно, знала, где именно лежит ключ. Наконец замок щелкнул, дверь, скрипнув, отворилась, и Мэтью, Сомертон, леди Астон и еще одна женщина толпой вошли в мансарду. Дженнет попятилась к лестнице, а леди Астон посмотрела на нее.
— Кто здесь с вами? — грозно спросила она.
— В каком смысле? Здесь никого нет. Я поднялась сюда, чтобы зарисовать комнаты в мансарде, и услышала, как кто-то запер дверь. Я колотила в дверь, а потом выглянула в окно, но понятия не имею, кто это мог быть. — Дженнет пошла вверх по лестнице в мансарду, чтобы забрать папку с эскизами и грифель.
Леди Астон, поднявшись вслед за ней, взглядом коршуна окинула комнату и даже заглянула под кровать и в небольшой одежный шкаф. К счастью, Дженнет проветрила комнату от мускусного запаха занятия любовью и поправила постель.
— Что она делает? — невинным тоном спросила Дженнет. — Ведь она сама попросила меня побывать здесь.
— Вот именно, — отозвался Мэтью. — Возникает логичный вопрос: почему она решила, что здесь с вами должен быть мужчина?
— Чуть раньше я скакала мимо, и перед домом было две лошади, — ответила леди Астон, бросив ему уничтожающий взгляд.
— Да, миледи. — Дженнет надеялась, что покрасневшие щеки говорят о ее замешательстве. — До того как мою дверь заперли, я была здесь, а какая-то пара вошла в одну из нижних спален и… ну… Думаю, они не знали, что я здесь, наверху.
— И кто именно был там, внизу? — полюбопытствовала леди Астон и поджала губы.
— Не могу сказать точно. — Дженнет потупилась, стараясь придать себе совершенно невинный вид.
— Думаю, вы знаете, кто был там. — Став перед Дженнет, леди Астон в упор смотрела на нее. — Уверена, вы что-то скрываете.
— Леди Дженнет, пожалуйста, если вы знаете, кто был здесь, скажите леди Астон, — тихо попросил Мэтью.
Дженнет посмотрела на Мэтью, потом на Сомертона и медленно покачала головой.
— Да, скажите мне, — потребовала леди Астон и, сложив руки на груди, ждала ответа.
— Женщина называла его Робертом, — с преувеличенно тяжелым вздохом ответила Дженнет.
— Роберт? — Леди Астон побледнела.
— Да, мадам, — прошептала Дженнет.
— А имя женщины вы слышали?
Дженнет кивнула, но ей не хотелось выдавать имя несчастной служанки. Дженнет сомневалась, что, пуская лорда Астона в свою постель, молоденькая девушка предоставляла себе, сколько неприятностей ее может ожидать.
— Назовите мне ее имя, леди Дженнет, — во весь голос потребовала леди Астон.
— Энни, — сказала Дженнет.
— И что они делали там, внизу?
— О, мадам! Я не могу точно сказать. — Дженнет отвернулась от пристального взгляда леди Астон.
— Постарайтесь, — настаивала леди Астон.
— Раздавались такие звуки, словно у них…
— Что?
—…была любовная связь.
— Я убью его, — прошипела леди Астон, а подойдя к окну, пробормотала: — Как я могла прозевать их?
— Возможно, один из них и запер леди Дженнет в комнате, — высказал предположение Сомертон.
— Ну конечно. — Щеки леди Астон снова приобрели естественный цвет. — Вероятно, это дело рук этой маленькой проститутки, Энни. До наступления ночи ее ноги не будет в имении.
— Леди Астон, а что, если я ошиблась? — сказала Дженнет. — Их голоса были приглушенными и…
— Не старайтесь сохранить работу для этой шлюхи.
— Думаю, пора ехать, пока не стало темно, — вмешался Мэтью. — Нам еще нужно переодеться к обеду.
— А я должна принять ванну после того, как весь день пробыла в этом грязном доме. — Дженнет хотелось поскорее покончить со всем этим.
— Да, конечно, — отозвалась леди Астон. Она, несомненно, была расстроена тем, что стало известно о любовной связи ее мужа со служанкой.
А Дженнет переживала за ту девушку, за Энни, и решила, что, пожалуй, сможет найти ей работу: Виктория всегда искала кого-то, кто помогал бы ей заботиться о сиротах.
— Пойдемте, — сказал Мэтью.
Леди Астон с подругой в раздражении спустились по лестнице, а Дженнет беззвучно поблагодарила обоих мужчин — Мэтью и Сомертона. Если бы не план Сомертона, она была бы полностью и непоправимо опозорена. И хотя такая идея ей отчасти нравилась, Дженнет понимала, что это недопустимо и нельзя даже думать об этом.
И как ни была ненавистна ей эта мысль, Дженнет знала, что должна снова взяться за осуществление своего плана найти Мэтью жену.
Спускаясь к обеду, Дженнет хмурилась и чувствовала себя несчастной. Она заново просмотрела список возможных невест Мэтью и обнаружила, что все они совершенно не подходят ему. Каждая из женщин хотела бы получить титул графини Блэкберн, но ни у одной из них не хватило бы смекалки, чтобы помочь ему вернуть к жизни имения. И предположение, что отец какой-то из них согласится на брак, в данный момент было главным недостатком плана.
Идя по коридору, Дженнет размышляла, могла ли женщина, не имеющая опыта ведения хозяйства, справляться с повседневными делами нескольких имений.
Незаметно проскользнув в гостиную, она села в хепплуайтское[1] кресло, обитое голубой кожей. Мэтью сидел в другом конце комнаты один, так как после гневного выступления миссис Марстон остальные гости в комнате держались подальше от него. Дженнет очень хотелось подойти к нему, сесть рядом и больше узнать о его имениях, но после принятого сегодня решения гораздо разумнее постараться не обращать на него внимания — как будто такое вообще возможно.
Даже на таком расстоянии его взгляд обжигал ее, воспламенял, обнажал душу. Дженнет беспокойно заерзала под его пронзительным взглядом и ощутила, как между ног выступила теплая влага.
— Ну и ну, что за выражение у вас на лице?
Вздрогнув, Дженнет взглянула вверх и увидела улыбающегося ей Сомертона.
— О чем вы говорите, Сомертон?
