— Не могли бы вы зайти на минуту ко мне?
— Конечно, — ответила Холли, не оставив без внимания хмурое выражение его лица.
Через несколько секунд она уже сидела напротив дока в его кабинете. Не зная, чего ждать от этого непредсказуемого человека, она нетерпеливо спросила:
— Что-нибудь не так?
Разглядывая свои длинные крючковатые пальцы, он сухо произнес:
— Я слышал, ваши пациенты идут на поправку?
Улыбнувшись, она ответила:
— Солнце оказывает прекрасное воздействие на человека.
Доктор Флойд помолчал.
— Мне кажется, вы нашли общий язык с Фредди Лоуренсом?
— Не совсем. Он злится, когда я пытаюсь вызвать его на откровенность.
— Однако его самочувствие намного улучшилось.
Он замолчал, и в кабинете повисла тягостная тишина.
Все это время Холли старалась понять, что же все-таки у дока на уме. Ясно одно — он позвал ее сюда совсем не для того, чтобы обсуждать самочувствие пациентов.
Вдруг уныние исчезло с лица доктора Флойда, когда он патетически произнес:
— За долгие годы врачи заслужили почет и уважение! Они посвятили свои жизни благополучию других людей. — Он резко встал и подошел к окну. — Но сейчас иное время, и общественное мнение настроено к нам по-другому. Иногда чьи-то проступки перечеркивают все наши общие заслуги перед человечеством. Стало принято говорить о том, что мы зарабатываем деньги на людских страданиях, что наша главная цель состоит в том, чтобы продать или купить побольше акций и сначала приумножить личное состояние, а уж потом заботиться о здоровье пациентов.
— Во многом это справедливо. Из своего небольшого опыта я знаю об этом. Вот почему я приехала сюда.
Грустно улыбнувшись, доктор Флойд заметил:
— Я тоже здесь по этой же причине. Первые десять лет своей практики я был одним из тех, кто думает прежде всего о себе, Холли. И лишь трагические обстоятельства заставили меня по-новому взглянуть на свою жизнь. Я уехал подальше от дома, стал заниматься этой менее доходной областью медицины.
— Я понимаю вас, — прошептала Холли, проникаясь симпатией к нему.
Он пожал плечами.
— Но здесь вознаграждение за труд в некотором смысле ничуть не меньше. — Он задумался. — Правда, приспосабливаться к новым условиям жизни в замкнутом маленьком обществе очень непросто.
Его молчание было таким долгим, что Холли не успела приготовиться к следующей реплике. И она прозвучала для Холли громом среди ясного неба.
— Мне кажется, вы не слишком хорошо вошли в жизнь этого общества. — Стараясь не смотреть на нее, он продолжил: — Очень жаль, но приходится констатировать, что вы стали предметом сплетен.
Холли в изумлении уставилась на него, потеряв дар речи. Первая ее мысль была о мотоцикле. Но она не ездила на нем уже целую неделю! И вдруг до нее дошло, о чем идет речь, и она густо покраснела.
— Ваши отношения с Николасом Брауном… — в быстром взгляде доктора, ей показалось, промелькнула симпатия. — …Яне осуждаю вас, Холли. Но это делают другие. Он — национальная гордость, кумир нашего города, и когда его «ягуар» видят поздно вечером и рано утром возле вашего дома, это, как вы понимаете, вызывает пересуды.
Только сейчас Холли почувствовала, как горят ее щеки. Доктор Флойд мягко продолжил:
— Я не говорю, что ваши отношения с мистером Брауном являются неприличными. Это вообще не мое дело, но слухи затрагивают косвенным образом и наше управление. А все, что касается нашего управления, касается и каждого работающего здесь. — Он наконец посмотрел на нее. — Наша профессия и без того вызывает не слишком хорошие отзывы, чтобы мы могли допустить разговоры такого рода.
— Моя личная жизнь никак не отражается на моей работе, — тихо произнесла Холли.
— Да! — он поднял вверх указательный палец. — Но из-за этого мы теряем уважение. А это ведет… — Он многозначительно замолчал. — Смотрите, что происходит с политиками. Мы нуждаемся в них, но лишь немногие из них пользуются уважением. А неуважение в нашей профессии — позор для нас. Вы патронажная медсестра и вы хорошо, отлично работаете. Так постарайтесь же быть на высоте — не только для себя, но и ради нашей профессии.
Опять повисла тягостная тишина. Холли не отрываясь смотрела на доктора своими ярко-голубыми глазами, не желая отвечать, — чувствуя, что ее слова могут оказаться сейчас слишком резкими и горькими…
Целое утро она не могла опомниться от этого разговора. Холли впала в отчаяние при мысли о том, что их отношения с Ником стали предметом всеобщего обсуждения. Но за все утро ни один из ее пациентов ничем не показал, что стал относиться к ней по-иному. Ни одного косого взгляда, ни одного намека.
Холли ничего не могла понять. Может, Флойд все придумал? От разговора с доктором у нее осталось какое-то гнусное впечатление. Как мог он так говорить об их отношениях с Ником? Нет, все-таки выдумать сам он такого не мог… Мысли Холли окончательно перепутались.
В час дня она заехала в кафе и заказала мясо на вертеле и кока-колу. Она не была голодна, хотя и не завтракала сегодня. От свалившихся на нее неприятностей у Холли голова шла кругом.
Когда официант поставил перед ней тарелку с дымящейся свининой, у нее сразу разыгрался аппетит. Однако мыслями она была далеко. «Интересно, — размышляла Холли, — что думает Флора Беннет по поводу отношений своего внука с медсестрой?»
Попивая через соломинку колу, она решила, что хотя ее работа ей и нравится, одной работой жизнь не исчерпывается. Если ее взаимоотношения с Ником закончатся ничем, то жалеть об этом будет только она, а не доктор Флойд или еще кто-нибудь в этом городишке. В эту секунду мир не казался ей огромным. Когда все происходящее в твоей спальне становится предметом всеобщего обсуждения, мир сужается до размеров пятачка…
Когда Холли расплачивалась с официантом, ей показалось, что он смотрит на нее враждебно.
Выйдя из кафе, она пробормотала:
— Ну вот, у меня уже начинается паранойя.
Ей не терпелось поскорей завершить обход и запереться у себя в доме — от всех, от всего этого дурного мира.
После обеда Холли поехала на ферму Лоуренсов. Она чувствовала моральную и физическую усталость, мысли мелькали бессвязными обрывками.
Миссис Лоуренс с радостной улыбкой встретила Холли, проводила в гостиную и оставила наедине с Фредди. Стараясь как можно приветливее улыбнуться, Холли бодро сказала:
— Привет, Фредди!
Мальчик безучастно посмотрел на нее. С аккуратно причесанными светлыми волосами, одетый в яркую тенниску и отутюженные фланелевые брюки, он выглядел сегодня совсем неплохо.
— Ты правда знакома с Ником Брауном? — неожиданно спросил он.
Она смогла лишь неопределенно пожать плечами.
— Я имею в виду, ты действительно знаешь его? — упорствовал Фредди.
— Да, я действительно знаю его, — смущенно ответила Холли.
— Значит, вы — друзья?
Она кивнула.
— Да.
Фредди широко улыбнулся.
— А какой он, Холли? — жестом он указал ей на стул.
Холли старалась избегать его взгляда: она не в силах была сегодня выдержать еще один разговор о Нике.
Но Фредди настаивал.
— Он выступал у нас как-то раз в школе, я был тогда в пятом классе. Не помню, что он говорил, но от
