— Тогда кто же вы? Мисс Ивл Найвел[4] с красным крестом на черном саквояже? — Он подошел очень близко, их колени почти соприкоснулись: — Ага, я знаю, вы отчаянная гонщица, которая получает неизъяснимое удовольствие, каждый день рискуя жизнью.
Подавшись назад, она сказала:
— Я — Холли Гамильтон, патронажная медсестра. Не Флоренс Найтингейл, не Найвел. А езжу я на «ямахе» потому, что это удобно, экономично и дешево — ими торгует мой отец. Езжу с предельной осторожностью, поскольку знаю, что на дорогах много таких, кто не прочь обогнать меня или вытеснить на обочину. Я видела результаты таких аварий, я ведь медсестра. А моим пациентам и их близким совершенно нечего опасаться. Я никогда не катаю их на своем мотоцикле.
Она вырвала у него руку и, гордо вскинув голову, с достоинством направилась к дому. Ник не отставал. Вечернее солнце ярко освещало тропинку, которая извивалась по сосновому лесу, поднимавшемуся стеной тем, где кончалась лужайка.
— Вы ведь хотите меня о чем-то спросить? Мне кажется, мы еще не раз встретимся, так что если есть, что спросить, — валяйте, — предложил он полушутя.
Она остановилась и испытующе посмотрела ему прямо в глаза.
— Кто вы? Мне почему-то кажется, что я вас уже видела раньше.
Он перестал улыбаться и недоуменно глядел на нее.
— Вы ведь сказали, что я могу задать вам вопрос, вот я и задала, — произнесла Холли.
В изумлении он приоткрыл рот, потом хитро улыбнулся и подмигнул ей.
— Так вы не знаете, кто я? — спросил он в конце концов, словно не понимая, притворяется она или нет.
— Николас Беннет? — спросила она.
Он покачал головой.
— Нет. Беннет — фамилия моей прабабушки. Я Браун, Николас Браун.
Холли была уверена, что где-то слышала это имя — Николас Браун. Но где? Она лихорадочно пыталась вспомнить. Как память могла ее так подвести! Она явно обидела его своим вопросом, и теперь просто обязана была вспомнить. Мысленно она перелистала страницы газет, журналов, припомнила телепрограммы. Где, черт возьми, она могла видеть это запоминающееся лицо? И тут до нее дошло. Его называли не Николас Браун! Вернее, не просто Николас Браун. Это был Николас Браун Цунами, знаменитый боксер. Так вот кто он!
— Вы боксер! — с облегчением сказала она.
Он опять смотрел на нее в полном смятении; потом холодно произнес:
— Боксер?
— А что, нет? — ее победная улыбка несколько померкла.
Глубоко вздохнув, он кивнул.
— Да, я боксер.
Холли не могла понять, чем он недоволен. Такое впечатление, что она его чем-то унизила. Боксер — так боксер, ей-то какое дело? Что ему не нравится?
— Ну и как у вас получается? — после долгой паузы спросила она.
— Да ничего, — ответил он, — особенно этой весной, когда я подтвердил свое звание чемпиона мира в тяжелом весе. Однако вы здорово остудили мой восторг по поводу этого успеха.
— О, так вы чемпион мира… — только и смогла выговорить Холли и вяло улыбнулась. Так вот откуда его великолепная осанка, невероятное самомнение — и мускулы! Вдруг она рассмеялась, не в силах сдержаться: значит, он дуется на нее из-за того, что она посмела забыть о его великой роли в этом мире — умело вышибать из других мозги.
Он снова подошел к ней очень близко и тихо, бесстрастно спросил:
— Что здесь смешного?
— Да нет, просто мне немного стыдно, что я вас сразу не узнала. Я и представить себе не могла, что встречу такую знаменитость в здешней глуши.
— Ну ладно, я вас прощаю. Но чтобы такого больше не повторилось! Чтобы у меня было свое скромное, но постоянное место в ваших воспоминаниях…
И тут Ник поцеловал ее. Это произошло так быстро, что от неожиданности Холли только широко распахнула глаза. Он вдруг крепко обнял ее и снова поцеловал, уже более страстно. Его руки были такими сильными и цепкими, что Холли не могла даже пошевелиться в его объятиях. Поцелуй затянулся — его губы все играли с ее губами. Сильно, но осторожно прижимая ее, он не давал ей возможности высвободить руки. На мгновение Ник оборвал поцелуй, чтобы спросить ее, не отрывая губ от ее рта:
— Так кто я?
Она еле слышно хихикнула:
— Не знаю. Я никогда вас раньше не видела.
Он рассмеялся, и она ощутила холод его зубов на своих губах.
— Правда? — прошептал он, и снова поцеловал ее — нежно, легко.
Холли закрыла глаза и почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног, а внутри что-то разгорается. А Ник все неистовей целовал ее, и она отвечала ему столь же страстно. Он наклонился и стал целовать ее в шею, потом снова в губы. Почти задыхаясь, она вырвалась и тихо произнесла:
— Теперь я знаю, кто вы.
Он нежно поцеловал ее в кончик носа.
— Кто же?
Она вздохнула, чувствуя, что почти обессилела.
— Вы — Ник Браун Цунами, чемпион мира по боксу в тяжелом весе.
Он все еще не отпускал ее, хотя немного ослабил объятья.
— Теперь ты будешь это помнить?
Холли опять вздохнула.
— Наверное… — и, увидев, что его губы вновь приближаются, тут же поправилась: — Точно.
Они стояли так долго-долго, целую вечность. Ник, склонив голову чуть набок, не отрывал глаз от Холли. Потом медленно отпустил ее и отступил назад, проговорив с улыбкой:
— А ты быстро усваиваешь.
— Семейная традиция, — произнесла она несколько смущенно, но смело глядя ему в глаза. — Мы, Гамильтоны, быстро понимаем, кого можем осилить, а кого — нет. С последними приходится целоваться.
— И много ты таких встречала?
— Одного или двух, — без колебаний ответила она и тут же добавила: — Остальные оказались слабаками.
Пряча улыбку, он смотрел вниз, будто разглядывая свои ботинки.
— Ты замужем?
Ей понравилось, что он, явно стесняясь своего поцелуя, все же спросил ее об этом, и она ответила:
— Нет, — но не стала вдаваться в подробности или спрашивать его, женат ли он. Хотела, но не стала.
Вдруг он спросил с неподражаемой мальчишеской наивностью:
— Ты бы не согласилась куда-нибудь сходить со мной?
Холли долго молчала прежде чем ответить:
— Я уже давно придерживаюсь правила не вступать в личные контакты с пациентами или с их близкими. Это вошло у меня в привычку, а я свои привычки так быстро не меняю. А ты?
Он ничего не ответил. Вообще ничего. Потом задумчиво произнес:
— Если с бабушкой будет все в порядке, я собираюсь поехать в субботу в Дестин порыбачить на море. Поедешь со мной? Обещаю обойтись без «личных контактов», и потом можно же иногда немного отойти от правил?
— А как же твоя прабабушка? — спросила Холли.
— Я же сказал: мы поедем, если она поправится и можно будет оставить ее без твоего медицинского
