— Еще раз увижу их, то головами столкну. Хьюлиганы!
Мистер Фримпонг очень смешно произнес «хулиганы». Он, конечно, не хотел смешить, просто так получилось. Я едва сдержался.
В церкви стало тихо, как и полагается. Мистер Фримпонг сегодня не пел. Плохо дело. Он даже не попробовал. Вот что получается, если тебя сбили с ног, ты тогда всех сил лишаешься. Мистер Фримпонг показал свое колено, в нем огромная дырища со сплошной заразой. По-моему, он гордится.
Мистер Фримпонг:
— Посмотрите только. Повязка содержит серебро, против инфекции. Никто даже не пытался их остановить, ни один человек. Так-то.
В Англии упадешь, так к тебе никто не подойдет. Не спросит, вы всерьез упали или придуриваетесь. Мне даже не хватало песен мистера Фримпонга. Как-то не по себе в церкви без них. С Агнес тоже так, она попрощается со мной, а ее голосок еще долго звенит у меня в ушах. Даже щекотно от него. Так здорово.
Я:
— До свидания, Агнес!
Агнес:
— …Свиданя!
И когда я ложусь спать, голос ее все еще щекочет мне ухо.
Мама:
— У Харрисона даже куртку украли. Слыханное ли дело! Они на все способны.
Мистер Фримпонг:
— Наверное, те же мальчишки, что сбили меня с ног. Хьюлиганы!
Окно в церкви отмыли, но ругательства все еще угадываются. Словно шепот самого дьявола, притаившегося в засаде. Я вот никак не мог сосредоточиться на молитве, в голове все эти мерзкие слова вертелись. Пастор Тейлор-то слова молитвы правильно произносил, а у меня в башке черт-те что получалось.
Я:
— Сраный Боже, мать-твою-блядь, избави нас от всего этого говна. Благодарю. Аминь.
Хорошо еще, я вслух этого не произнес! Мой сверхчеловеческий дар — это, наверное, умение превращаться в невидимку. Зуб крокодила оказал свое действие. Потому-то мистер Фримпонг меня не увидел, когда его сбили с ног. Я там был, а он и не знает. Это все крокодилий зуб, не вижу другой причины. Он волшебный, поэтому папа и дал его мне.
Бикса, давала и соска — это все одно и то же. В Англии, если у леди есть татуировка, значит, она бикса. У мамы Джордана на плече татуировка — скорпион. Она ее даже и не прячет, щеголяет в жилетке, всем все видно. Обалдеть можно. У мам не должно быть татуировок (даже таких крутых, как скорпион), они ведь не мужчины. Если моя мама сделает себе татуировку, уйду из дома и поселюсь у реки в палатке. Буду из рогатки белок стрелять.
Ты бы посмотрел, как далеко я пасую новый мяч. Куда пластиковым футбольным мячам до кожаных! Новый мяч не улетает незнамо куда, а летит до самого конца коридора, причем на бреющем полете, словно крылатая ракета. Так говорит Джордан.
Джордан:
— Ну точно крылатая ракета!
Джордан влупил мне мячом по ногам. Со всей дури влупил. Попадет в меня и радуется. Я стараюсь увернуться, но мяч будто намагниченный. Засада прямо.
Джордан:
— Есть! Попал! Пошевеливайся, ботан, Куряга Лил идет! Пасуй!
В дверях появляется Куряга Лил. Я отпасовываю Джордану.
Джордан:
— Сделай вид, что не заметил ее.
Куряга Лил живет на втором этаже. Собирает на улице окурки, отсюда прозвище. Видел собственными глазами. Она их, правда, не курит, только складывает в карман. Ей лет двести, такая старая. Когда она была маленькая, автомобилей еще не изобрели и каждый день шла война. Она всегда одета одинаково, ни пальто, ни чулок, даже если идет дождь. Ноги у нее тощие-претощие, как у птицы. И она вечно повторяет одно и то же.
Куряга Лил:
— Мать-твою-блядь!
Чесслово, такой жохан. Ей меня убить — раз плюнуть. Поубивала уже массу детей, а полиции дыму в глаза напустила. Поколдовала легонько и скрыла ужасную правду. Я притворился, что не заметил ее, на мяч уставился. Куряга Лил нажала кнопку лифта. Я был готов за одну секунду слинять.
Джордан ударил по мячу Прямо ей в ноги попал. Она так и оторопела. Послышался хруст костей.
Куряга Лил:
— Мать-твою-блядь!
Джордан:
— Извините! Я не нарочно!
Подъехал лифт, и Куряга Лил вошла в кабину Джордан опять пнул мяч. И снова угодил в старушенцию.
Джордан:
— Кочерыга вонючая!
Пока двери не закрылись, Куряга Лил не сводила с меня голубых психанутых глаз. Подумала, это я постарался. Несправедливо это. Я только пасы принимал. Что по мячику без толку лупить, терпеть не могу Теперь Куряга Лил мой заклятый враг (так Алтаф называет злодеев, которые стремятся уничтожить супергероя). Вся надежда на то, что мой дар сильнее, чем ее.
Я:
— Что ты натворил, она нас теперь поубивает!
Джордан:
— Не бзди. Пусть только рыпнется. Я ее на ленточки порежу.
И Джордан показал мне нож. Я даже не заметил, откуда он его достал. За миллион лет бы не догадался. У ножа была зеленая ручка, как у маминых. Ни дать ни взять ее нож для помидоров. Даже, пожалуй, круче.
Джордан:
— Это мой нож для военных действий. Пусть только попробуют ко мне прикопаться, когда начнется война. Мало не покажется.
Он посмотрел на нож такими глазами, словно это его самая любимая вещь на свете, и показал мне, куда его спрятать, чтобы никто не заметил. Удобнее всего — в штанину, только надо придерживать за ручку, чтобы не вывалился. Если пояс на резинке, то можно и не придерживать. Или клади в карман.
Джордан:
— Смотри, какой острый.
И принялся царапать на стене. Вырезал писюна, да так, словно ручкой это делал.
Джордан:
— Тебе без ножа никак. Я тебе принесу, у мамы их немерено.
Я:
— Спасибо, не надо. Мне не нужно.
Джордан:
— Еще как нужно! Всем нож нужен. Раздобудь такой же, как у меня, и мы будем братья по оружию, чел. В чем дело, не хочешь побрататься со мной?
Он покрутил ножом у меня перед носом, словно замок хотел открыть. Типа я и был этот замок. Все поплыло у меня перед глазами, как в замедленной съемке.
Джордан:
