Чувствуя в эту секунду, что его держат крепко и вырваться не представляется ни малейшей возможности, преступник быстро оглянулся и, увидя, вероятно, в собиравшейся вокруг толпе знакомое лицо, крикнул громко:
— Скажи отцу, что меня схватили!
Когда раздался взрыв, начальник охранной команды, капитан Кох, выскочил из саней в то же мгновение и остановился на секунду, чтобы осмотреться и понять, что сделалось с Государем. Завидя сквозь расходящийся дым, что Государь выходит из кареты, он бросился было к Нему, по не успел пробежать и десяти шагов, как остановился. Навстречу ему бежал преступник, преследуемый городовым. Лишь только городовой, Горохов и два преображенца схватили преступника, как капитан Кох подоспел к ним и левою рукою приподнял преступника за воротник пальто, а правою обнажил шашку, чтобы отклонить новое покушение преступника бежать и в то же время оградить его от расправы набегавшей постепенно разъяренной толпы. В это же время подоспел и ротмистр Кулебякин. Услышав взрыв, он выхватил вожжи у своего извозчика, отставшего порядочно от царского поезда, и погнал лошадь вперед. Вдруг он заметил неизвестного человека, который бежал к Невскому проспекту. Тотчас же ротмистр остановил извозчика и выскочил навстречу бегущему; но пока он выскакивал, того уже схватили и пять человек держали крепко. Удостоверившись, что преступник не уйдет из рук капитана Коха, ротмистр Кулебякин поспешил к Государю Императору.
Волною народа преступника и тех, кто держал его, почти прижало к решетке набережной канала. Между тем капитан Кох немедленно обратился к преступнику с вопросами.
— Это ты произвел взрыв?
— Я, ваше благородие, я произвел взрыв! — ответил преступник, посмотрев в его сторону.
На другой вопрос — о том, как звать его, — преступник ответил, что он мещанин Глазов, родом из Вятской губернии.
Все рассказанное нами с того времени, как раздался взрыв под задними колесами кареты Государя, произошло не более как в продолжение двух-трех минут.
Карета, в которой Государь изволил ехать в этот роковой день, принадлежит к категории придворных экипажей, употреблявшихся покойным Императором в табельные и праздничные дни. Это двухместная карета, на четырех лежачих рессорах и одной большой поперечной под заднею частью кузова. Фасон кареты новомодный, низкий. В дверцах по одному зеркальному стеклу и два таких же стекла в передней части кареты, а в спинке небольшое окошко, с внутренней стороны закрытое подушечкою. Карета снаружи синего цвета с золотою лицовкою, причем верхняя часть кузова сзади и с боков окрашена в черный цвет. На дверцах, в небольших щитах, красуется золотой шифр покойного Императора, а над каждым фонарем — золотая императорская корона. Сзади кареты имеются запятки, а к кузову прикреплены басонные тесьмы, для стоящего на запятках лакея. Ручки в дверцах кареты позолоченные, обыкновенного образца, легко, тихо и быстро благодаря совершенству замковых пружин отворяющие и запирающие самую карету. На колесах и на станке палевые отводы с золотою цировкою. Ободья всех четырех колес обтянуты довольно толстым слоем гуттаперчи. К числу наружных украшений относится позолоченная пластинка в виде бордюра, обрамляющая кругом весь кузов, на высоте нижнего края окон в дверцах. Козлы довольно возвышены, так что сиденье кучера приходится с верхом кареты почти на одной высоте. На козлах, снабженных кожаным фартуком, удобно помещаются два человека. Внутренность кареты обита плотною узорчатою шелковою матернею темно-синего цвета. Стенка, бока и сиденье на пружинах, набиты волосом. Две подушки сидений непосредственно покоятся на раме, переплетенной камышом. Напротив сидений, с передней части, имеются приспособления для каски, папирос и пепла. Занавески у окон шелковые, темно-синего цвета, поднимающиеся нажиманием пуговок. Самый экипаж имеет совершенно новый вид, хотя находился в употреблении с 1879 года. Уже после некоторого употребления этой кареты, именно после преступных покушений 1880 года[14] на жизнь покойного Государя, было сделано распоряжение, по почину лица, непосредственно заведывающего придворными экипажами, колеса всех зимних экипажей обтянуть толстым слоем гуттаперчи, в том предположении, будто мягкая часть колеса отчасти парализует действие взрывчатых веществ. Таково было состояние царской кареты до момента катастрофы.
Ныне, после испытанного разрушения, она имеет такой вид: стекла в карете все разбиты, но в фонарях остались невредимы. Вся передняя часть кареты при первом взгляде осталась как будто вне всякого влияния брошенного снаряда. Ни кузов спереди и с боков, прилегающий к козлам, ни самые козлы, ни крыша кузова, ни колеса, ни оси, ни рессоры, четыре продольные и одна поперечная, ни дышло не пострадали вовсе. Подверглась повреждению преимущественно задняя часть кареты. Нижние части филенок кузова совершенно отделились, обнажив внутреннее полотно пружинного матраца, большой клок волос и частички ваты, которою обмотаны пружины. Верхние же части этих филенок, составляющие почти две трети поверхности кузова, еще совершенно не отделились, но во многих местах расщеплены. Такой же вид разрушения представляет кузов с обоих боков, но только в частях, непосредственно прилегающих к задней стороне кузова. Нижние филенки в этих местах остались целы. Упомянутая выше позолоченная полоска, составляющая одно из наружных украшений, частью отделилась и изогнулась. Из наружных повреждений еще обращает на себя внимание расщепленная весьма незначительно будка кареты, то есть полукруглое пространство с внутренней стороны, между козлами и кузовом кареты. На спицах задних колес имеются незначительные царапины. Подушки остались целыми, но на них и теперь виднеются следы крови. Переплетенная камышом рама цела, но несколько изогнута. Бока ящика, на котором лежит рама, расщеплены, и кусочки щепок усыпали пол кареты. Несмотря на эти повреждения, по засвидетельствованию унтер-шталмейстера Гейшвенда, была полная возможность Государю продолжать в ней путь.
Государь Император остался невредим, приказал кучеру остановить лошадей и, прежде чем Мачнев успел соскочить с козел, сам отворил левую дверцу и при помощи его вышел из кареты. Полковник Дворжицкий выскочил из саней и бросился к карете, где встретил выходящего из нее Государя. Государь вышел и перекрестился; в понятном волнении, он немного шатался. Первым вопросом Его Величества было:
— Схвачен ли преступник?
Полковник оглянулся и, видя, что в толпе уже держат кого-то, отвечал:
— Схвачен, Ваше Величество! — и при этом добавил: — Государь, благоволите сесть в мои сани и ехать немедленно во дворец.
— Хорошо, — отвечал Государь, — но прежде покажи мне преступника.
И Его Величество направился к тому месту, где находился схваченный молодой человек. Но кроме полковника и казаков в эту минуту к Государю подоспели еще следующие лица. Когда раздался взрыв и клубы синего дыма покрыли карету, помощник пристава Максимов и околоточный надзиратель Галактионов инстинктивно бросились бегом со своего поста к месту происшествия. Максимов обогнал Галактионова и подбежал к карете, когда покойный Государь выходил уже из нее. Максимов заменил Мачнева и, слегка поддерживая Государя, направился к толпе, окружавшей преступника. Вместе с ним подоспел и подпоручик Крахоткин. Подпоручик Митрофан Дмитриевич Крахоткин, 139-го Моршанского пехотного полка, 27 лет, женившийся всего месяц тому назад, проезжая 1 марта с Конюшенной через Театральный мост, вез на извозчике связку разных книг, числом около 40, взятых им у знакомых для подготовки к вступительному экзамену в военную академию. Как раз в это мгновение раздался первый взрыв. Поручик тотчас же выскочил из саней, оставив книги извозчику, и поспешил бегом к царской карете, отворил снаружи ее дверцы и помог Государю выйти.
Секунду спустя Государь пошел один. Бодрым и уверенным шагом входя на тротуар, Его Величество, поскользнувшись, оступился и стал падать, но конвойные Мачнев и Олейников успели поддержать Его; тогда же подошел к Государю ротмистр Кулебякин, который, видя собравшуюся около злоумышленника толпу, руководимый чувством осторожности, просил Государя вернуться к карете, но Его Величество ничего на это не ответил и продолжал идти по прежнему направлению.
В это время на место происшествия успел прибежать взвод 8-го флотского экипажа, окруживший преступника, а за моряками, шагах в 40, увидев приближающегося Государя, стал строиться фронтом, поперек дороги, взвод юнкеров Павловского училища. Множество разного звания людей, встревоженных оглушительным треском, полицейскими сигнальными свистками и криком: «В Государя стреляют!» — сбежались туда же; в числе их находились возвращавшиеся из Исаакиевского собора в свои казармы лейб-
