Обещай мне чудо

Лобо, наморщившись, внимательно слушал. Когда Александр закончил говорить, молодой человек помедлил, переваривая его слова, затем, засияв, кивнул и направился к кровле.

Катарина снова вздрогнула, на этот раз только от холода, и принялась потирать руки.

– Я тоже не возражаю против того, чтобы согреться.

Он с шутливым возмущением посмотрел на нее.

– Боже мой! Лошадь для солдата – это его жизнь. А жена всего лишь…

– Женщина, – закончила она за него и ударила его по голени.

Александр усмехнулся и сказал:

– Замечательные сапоги. Ничего не почувствовал.

Он жестом указал на кухни, давая понять, что намерен сопроводить ее туда, и преувеличенно захромал. Катарина разразилась смехом, мелодичный звук эхом отдавался от каменных стен, а он подхватил ее на руки и понес к кухням.

– Видишь? – сказал он. – Алте-Весте оказывает нам радушный прием.

Они с Лобо быстро управились с животными, затем Александр вышел из кухни, поднял факел и показал на южную стену.

– Осадные орудия должны быть там. Я…

– Мы.

– Мы осмотрим их прямо сейчас, – закончил он. – Не стоит ждать наступления утра.

Он протянул ей факел, и она, не подумав, взяла его и пошатнулась, настолько тяжелым он оказался. Но полковник уже шел по двору.

– Смотри себе под ноги, – бросил он через плечо. – Кажется, саперы, словно муравьи, прорыли здесь всю землю туннелями.

Она поспешила было за ним, но, услышав его предостережение, резко остановилась.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она, пристально вглядываясь в почву под ногами, ставшую вдруг ненадежной. Она с трудом сдерживала желание привстать на цыпочки.

Ближайшее орудие было наполовину засыпано грудой булыжника. Александр быстро его осмотрел и принялся отбрасывать камни.

– Саперы – это военные инженеры, – рассеянно принялся объяснять он ей, не прерывая работы. – Они роют окопы для солдат, откуда те могут стрелять, находясь в укрытии. Они укрепляют землю, куда должны установить пушки. И… – Он прекратил работу и выпрямился, прислонившись к огромной, почти освобожденной от камней пушке. – И они строят туннели под крепостными и городскими стенами.

Он удовлетворенно улыбнулся и вернулся к работе, заканчивая расчищать орудие.

– Значит, здесь есть туннели? – пискнула она, пристально разглядывая землю в поисках явных признаков… чего? Гигантских сусликовых насыпей? – Повсюду вокруг?

– Вполне возможно, – ответил он, очищая пушку рукой в перчатке. – Пожалуйста, посвети поближе.

Она осторожно выставила ногу вперед, словно пробуя лед на пруду, неуверенно приблизилась к нему, затем протянула факел, чтобы осветить пушку. Меньше чем через минуту рука задрожала от напряжения, ей пришлось поддержать ее другой рукой, но в конце концов она вынуждена была подойти поближе.

Он вполголоса выругался и отошел.

– Бесполезно, – бросил он, показав на длинную трещину, проходившую вдоль ствола. – Слишком много пороха.

Она покорно закивала, пытаясь сдержаться и не стучать зубами, затем поплотнее обернула шарфом шею.

– Может, мы более тщательно осмотрим все завтра, – предложила она, но увидела, что он не слушает, а нахмурившись, отошел от пушки.

– Ты заметила нечто странное? – спросил он. Катарина покачала головой. – Она не туда прицелена, – сообщил он. – Она должна быть направлена вниз по склону, а она вместо этого нацелена… туда.

Он направился к тени более темной, чем все остальные, неясно маячившей на несколько дюймов выше его головы. В груди у Катарины что-то сжалось.

– Александр! – окликнула она. – Будь осторожен!

Но ее слова утонули в резком звуке раскалывающегося камня, затем грохот обваливающихся булыжников и треск ломающихся деревянных подпорок оглушили ее.

– Александр! – закричала Катарина, откашливаясь и пытаясь вглядеться сквозь темное облако пыли и снега. Она стремительно вытянула факел вперед… и его выхватили из ее руки.

Александр, подняв кверху факел, стоял рядом с ней и бил по дымящемуся черному пятну на своем плаще.

– Не слишком ли поздно, чтобы охотиться на еретиков, мадам?

Она скрестила руки на груди и, не скрывая негодования, бросила:

– Не слишком ли поздно, чтобы скакать по саперным норам, как кролику!