– Высочайшего, не так ли? Понятия не имела, что император снизойдет до человека, роющегося в грязи.
Человек почувствовал неловкость.
– Не так высоко.
– А-а, значит, герцог Таузенд?
В ответ раздался взрыв смеха.
– Опять нет. Старик знать ни о чем не желает, кроме своих книг. Но молодой пожелал.
Катарина и Александр переглянулись, затем полковник сказал:
– Отведите этого «невинного» человека в деревню и скажите Клаусу, что негодяя следует как следует допросить по поводу его «невинных» вопросов.
Фермеры усмехнулись и рывком подняли оборванца на ноги.
– Тотчас же, милорд, – сказал тот, что повыше ростом. – Бьюсь об заклад, что легкий привкус ада над горном кузнеца заставит его многое вспомнить.
– Я очень рассчитываю на это, – вполголоса сказал Александр, когда они скрылись среди деревьев.
Тишина, словно саваном, окутала их.
– Фон Меклен, – прошептала Катарина, ее взгляд все еще был прикован к тому месту, куда скрылись мужчины.
– Фон Меклен, – согласился Александр. Дрожащими руками она поплотнее закуталась в плащ. «Он подступает все ближе и ближе». Еще даже не Рождество, но для них весна вот-вот наступит.
Глава 17
Они возобновили свой путь в молчании. Снегопад, казалось, немного ослабел к тому времени, как они в ранних сумерках зимнего дня миновали колодец. Длинные тени протянулись поперек аллеи тополей, но там, где вместо деревьев стояли пни, тени были короче. Конь Катарины фыркнул на морозе, и она улыбнулась.
– Дом! – сказала она Александру, когда он поравнялся с ней. Конь вышел из тени на дневной свет, и она привстала на стременах. – Посмотри! Вот оно!
– Кэт… – начал он.
– Живей! Мы почти дома! – прокричала она в ответ. «Черт бы побрал эту женщину!» – пробормотал он и пришпорил лошадь. Им следует приближаться осторожно, кто знает, что их там ожидает.
Когда он поравнялся с ее конем, Катарина уже соскочила на землю и бежала к парадной двери.
Дверь широко распахнулась, и из дома, раскинув руки, выскочил маленький постреленок.
–
Александр неторопливо спешился, наблюдая за тем, как Катарина подняла дочь и кружила ее до тех пор, пока обе, смеясь, не рухнули в снег. Изабо увидела его сквозь поднятое ими белое облако.
– Полковник-папа! – закричала она с той же радостью, с какой приветствовала мать. Маленький эльф вырвался из объятий Катарины и, размахивая руками, бросился к нему, перепрыгивая через сугробы, доходившие ребенку почти до колен. – Полковник-папа!
Он перевел взгляд на смеющуюся Катарину – плащ сбился набок, шляпа упала в сугроб, волосы выбились из прически, и вся она была засыпана снегом. Неожиданно он почувствовал, как что-то изменилось в его душе, словно у него появилось какое-то убежище.
Незнакомое чувство зародилось где-то в глубине, и он нагнулся, подхватил ликующее существо с голубыми глазами и светло-каштановыми волосами и закружил ее так же, как делала это мать. Его шляпа с плюмажем слетела с головы и упала в снег, но он даже не заметил. Две маленькие ручки попытались обхватить его за шею.
– Я так рада, что ты дома, полковник-папа, – чуть слышно пробормотала девчушка, ее щедрое объятие включило в себя, наряду с его шеей, левое ухо и половину головы. Затем она откинулась, сидя на его руке, одарила его широкой сияющей улыбкой и поцеловала в щеку.
Смеющаяся Катарина подошла к ним. Поддавшись порыву, он свободной рукой обхватил за талию и приподнял эту прекрасную мужественную женщину, закружив их обеих. Изабо крепко держалась за них. Катарина взвизгнула, а он смеялся, смеялся, смеялся…
И этот смех звучал в душе Катарины словно колыбельная, которую она станет петь Изабо суровыми зимними ночами, согретыми обволакивающим теплом только что разведенного огня. Затем музыка его смеха постепенно замерла, и на лицо Александра, так преобразившееся минуту назад, вернулась привычная маска. Ее руки почувствовали сквозь складки плаща и куртку, как его тело отстранилось. Она проследила за направлением его взгляда – в дверях стоял Траген, неподвижная мрачная фигура, нависшая над ними, подобно высшему судье, посланнику вечности, осуждающему их смех и счастье.
Александр стал освобождаться из переплетенных рук. Изабо, все еще смеясь, поспешно обхватила его колено. Он растерянно посмотрел вниз, и маленький пострел одарил его широкой лучезарной улыбкой, не замечая, что на щеке остались следы снега от его сапога.
Катарина отряхнула снег с лица девочки.
– Милая, а не сходить ли тебе посмотреть, что там нашел Страйф, – сказала Катарина, показывая на кота, белая шкурка которого сливалась со снегом так, что казалось, будто у основания одного из пней рассыпаны черные заплаты.
Изабо по-взрослому вздохнула и направилась к коту.
– Страйф! Ты опять гоняешься за крольчонком! Я же тебе уже говорила, что кролик хочет спать, а не
