твердую и живую мужскую плоть. Ее дыхание участилось. Ей захотелось ощутить… попробовать. Она сжала ее'. Из горла Ахилла раздался чувственный хрип. Элеонора поцеловала его бедро, дорожку волос к нему, концы черных шелковистых завитков и…
Ахилл схватил Элеонору за плечи и притянул к себе, закрыв ее рот поцелуем. Потом перекатил ее на спину, приподнялся над ней – волшебная черная мечта – и погрузился в нее.
И ее не стало. Так восхитительно не стало. Она скрестила ноги у него на спине, и он повлек ее к вершине наслаждения.
Еще дважды в эту ночь они проваливались в забвение экстаза, сжимая друг друга
Струящийся через балдахин свет пробудил Элеонору от приятного сна об Ахилле. Она изогнулась и протестующе спряталась. Нет, нет, еще рано…
Она перевернулась, желая переплести свои ноги с его, прикоснуться к нему, найти в нем опору, но его половина кровати оказалась пустой. Элеонора приподнялась на руках.
– Ахилл? – сонно позвала она. Балдахин был отброшен.
– Mein herr отсутствует, mein herrin, – ответила рыжеволосая служанка на своем холодном решительном немецком.
– Тогда где?.. – по-прежнему в полудреме спросила Элеонора.
– Не могу сказать, mein herrin. Вода готова, если вы хотите умыться.
– Нет, не желаю. Где месье Д'Ажене? – Элеонора сбросила покрывало, и у служанки перехватило дыхание от ее наготы. Элеонора шикнула на служанку, выдернула из постели простыню и замоталась в нее.
Рядом с постелью стоял только мраморный столик. Она безумно осмотрелась и требовательно спросила:
– Где месье Д'Ажене? Он не ушел. Его шпага по-прежнему здесь, его книги тоже. Он бы никогда… За ним приходил отец Эдуард? Отвечай мне!
Служанка, застыв, стояла с видом, выражавшим неодобрение.
– Я не могу сказать, mein herrin!
– Не можешь или не хочешь! – Элеонора ногой отбросила простыню, посмотрела на служанку, ее дыхание рвало на части тишину утра. Поведение Элеоноры уже не было комедией, в которой разыгрывалась роль капризной аристократки.
Она подошла к двери и распахнула ее. Четыре швейцарских гвардейца с пиками наизготовку поклонились ей и вновь застыли в карауле. Элеонора обернулась к служанке и резко бросила:
– Убирайся.
Служанка поклонилась и ушла. Но неодобрение женщины запало в душу Элеоноре. Может, они поняли, что она и Ахилл не муж и жена? Было ли это их преступлением? Возможно, Ахилла всего лишь поместили в другую комнату. Если так, то за остальными его вещами могут прийти в любой момент. И может быть, всего лишь может быть, молилась она, он вернется.
Элеонора подняла томик Вольтера, который Ахилл читал прошлым вечером. Потом повалилась в кресло, где он сидел, прижала книги к груди и стала ждать.
…Она продолжала ждать. Шло время. Наконец она умылась и оделась в простое платье. Около трех пополудни явился брат Кельн в сопровождении лакеев с обедом, но, видимо, вместе с другими обетами он принял и обет молчания.
В эту ночь Элеонора спала одна и обнаружила крайнее одиночество пребывания в постели, где перед этим находились двое.
Через неделю она уже приставала, упрашивала, умоляла рыжеволосую служанку, брата Кельна, лакеев, всех, кто входил к ней. Но никто ей ничего не сказал.
Пока все играли в спланированную игру, думая, что Элеонора проводит долгие часы в хандре на балконе, она на самом деле искала путь удрать. Если бы она могла добраться до Эрве, он бы помог ей. «Если Эрве все еще здесь, – нашептывали ей голоса демонов, – если он не просто увез своего хозяина. Осознай это. Он бросил тебя. Пресытился и ушел».
«Но шпага Ахилла все еще находится здесь, – спорила Элеонора с неслышными голосами, – он дорожил ею. И его книги». Он действительно мог оставить ее, но никогда свои книги.
– Может быть, Эрве ушел, а Ахилл вместе с ним, – шептала она, стоя на балконе в прохладе приближающихся сумерек и держа его шпагу за эфес, где тысячу раз находилась его рука. – Но я должна знать.
Дверь в комнату открылась, но Элеонора не обернулась, чтобы узнать, кто из слуг пришел. Все они стали для нее одинаковым расплывчатым пятном.
Кто-то подошел к ней сзади.
– Дядюшка Бекет прислал эту шпагу, когда он родился, – раздался голос настоятельницы монастыря Святой Валерии. – Исключительно плохой выбор в качестве подарка на рождение ребенка, учитывая то, что Бекет пользовался этой шпагой в битве, в которой погиб Эль-Мюзир.
Элеонора замерла. Это была мать Ахилла.
– Выражение лица Бекета было очень забавным, когда он наконец увидел своего племянника, – продолжала мадам Д'Ажене. – Он сразу же понял, чьим сыном в действительности был Ахилл, и понял, что сделал, дав ему в руки эту шпагу. Но он едва ли мог попросить вернуть ее, так ведь?
– Если вы ищете своего сына, – ответила Элеонора, – то его здесь нет.