– Я знаю.
Внезапная мысль заставила Элеонору побледнеть.
– Вы пришли за его вещами, потому что он…
– Мертв? – закончила за нее мадам Д'Ажене. – Нет, он не умер, хотя так было бы явно легче разрешить затруднение, а?
Элеонора повернулась лицом к пожилой женщине:
– Нет, мадам, не было бы, потому что я бы не позволила.
– Восхитительно. Глупо, но восхитительно. – Женщина похлопала себя по монашескому одеянию. – До этого меня звали Лиз, мадам Баттяни.
Элеонора была ошеломлена, и Лиз улыбнулась.
– Ты удивлена тем, что у меня было имя?
– Нет, разумеется, нет. Мне… любопытно, зачем вы решили сказать мне об этом.
Лиз подняла подбородок Элеоноры и повернула ее к последним лучам заходящего солнца.
– Ты красива. Хотя другие тоже были красивыми. Твои глаза определенно неповторимы. – Лиз опустила руку. – Все это почти не имеет отношения к тому, почему Ахилл завел любовную связь с тобой.
– Мадам…
– Ты и мой сын любовники, правда?
Элеонора покраснела.
– Думаю, да. Полагаю, я должна тебя ненавидеть, – размышляла мадам Д'Ажене. – Разве это не одна из обязанностей матери? Ругаться и злиться на пассий своего сына? Но, мадам Баттяни, такие обязанности скучны для меня. Тебя ведь зовут Элеонора? Прекрасное имя. По правде говоря, Элеонора, сегодня я приехала сюда, полная восхищения. Знаешь, ты первая.
– Первая в чем? – недоумевающе спросила Элеонора. – Конечно, не первая пассия! Этому я никогда не поверю.
– А я и не буду тебя просить поверить в это. Мой сын – мужчина, и когда женщине судьба предлагает гореть, мужчина охладит сердце любой женщины. Ты не первая его физическая страсть, мадам Баттяни. Однако первая чувственная.
– Вы ошибаетесь в данном вопросе, – сказала Элеонора, обходя Лиз и возвращаясь в комнату. Прямо держа спину, со шпагой в руке она подошла к каминной стойке, где стояла ванна-лебедь.
Элеонора услышала сзади шаги матери Ахилла.
– Нет, я не думаю, что ошибаюсь в данном вопросе. Именно твое имя он бы повторял, если бы не носился с этими чертовыми трубадурами.
Элеонора повернулась к Лиз лицом.
– Называл мое имя? – повторила она, не веря. – Вы знаете, где он?
– Конечно. Пока усердный отец Эдуард не нарушил данных ему инструкций, что было сомнительно.
– Инструкций? Что вы сделали?
– Я говорила Ахиллу, что не потерплю его вмешательства в свои дела. Я слышала, что он почти разрушил замок Д'Ажене, перед тем как приехать сюда.
– Что вы сделали?
Губы Лиз изогнулись в самодовольной улыбке.
– Отец Эдуард, скажем так, влез до крайней степени не в свои дела в политике. Кажется, он осознает, что Чарльз Альберт в Баварии на границе у Пассау желает начать свое наступление в Австрию. А здесь находится француз – граф, не меньше – без багажа, но с любовницей, направляющейся в Пассау. Немного требовалось, чтобы убедить рьяного отца, что Ахилл находится здесь, чтобы подготовить вторжение из Пассау врагов Баварии.
Элеонора взяла шпагу за эфес и сбросила ножны. Они скользнули на пол с металлическим звоном.
– Вы сделали это для собственного сына? – Она приняла фехтовальную стойку и направила острие шпаги в побледневшее лицо мадам Д'Ажене. – Где он?
– Где его болтливый Тристан делал ему немного добра.
Шпага уперлась в черное одеяние монашеской рясы.
– И где это?
– Ты не сможешь убить монахиню!
– Смогу, – уверила ее Элеонора. – Я смогу быстро прекратить это.
– Ты считаешь меня ненормальной матерью? Все, чего я хочу, – это обрести покой.
Элеонора, махнув шпагой, срубила розу.
– У вас есть шанс, мадам настоятельница. Теперь очередь вашего сына. Где вы его держите?
– Неподалеку есть один монастырь в горах. Его братья – последователи последнего аббата де Рансе!
Элеонору охватил ужас, внутри все сжалось так, что, казалось, затрещали кости.
