– На пальцах не стоит, но вообще-то она попросила, чтобы я ее немного попас.
– И ты собираешься превратить это в пожизненное занятие?
– Я собираюсь на протяжении пары дней сопровождать ее в поездках по городу, чтобы с ней не случилось какого-нибудь несчастного случая.
– А она этого ожидает?
– Не исключено.
Канаан кивнул: ему было известно, что самого худшего исключать нельзя никогда.
– А ты знаком с этим Роджером Твелвтрисом? – спросил Свистун.
– Я знаю его с тех пор, как он был Мистером-Трехчасовой-Выпуск в передаче «Утренняя Америка».
– Что-то я не припоминаю этого шоу.
– Это было не шоу. В три часа ночи он выходил на блядки.
– Недавно?
– Нет, это было довольно давно.
– И тебе кажется, он исправился?
– Возможно, всего лишь потерял аппетит. Хотя я, честно говоря, в этом сомневаюсь. Мне кажется, чем богаче и знаменитей ты становишься, тем проще тебе наладить доставку на дом. На улице ведь толпа. Мало ли кому приспичит вдруг попросить автограф. Но, возможно, в свое меню он внес изменения. Я слышал, ему теперь нравятся малолетние.
Покуда им не надоест все это выносить.
– Выносить что?
– Он их бьет. Он их сечет.
– Боско говорил мне, что рука у него тяжелая.
– Что знает Боско, уже достаточно.
– И ты полагаешь, что он способен?
– О чем ты спрашиваешь? Способен ли он убить человека в приступе гнева или волнения? Я полагаю, что да.
– А с чего ты это взял?
– Потому что мне кажется, что однажды он это уже проделал. Можно, конечно, списать смерть проститутки в результате избиений на несчастный случай, но, на мой взгляд, это было убийство. А иным людям стоит только начать…
– А кто была его жертва?
– Шлюха, которую он снял на панели где-то здесь, рядом. Невзрачная потаскушка. Этим она со всеми занималась.
– А как ее звали?
– Настоящее имя мне не известно, но кличка у нее была Ботфорты, – вмешался Боско. – Такая кличка застревает в памяти. А еще ее называли Матерью Фелиции, – неожиданно добавил он.
– Фелиции?
Свистун кивнул в сторону окна.
– Да, той самой Фелиции. Которая ходит в плиссированной кофточке и такой же юбочке. Когда ее мать забили до смерти, ей было семь.
– Ну, и сколько лет прошло с тех пор? – спросил Свистун.
– Лет шесть? – Боско ждал четкого ответа от Канаана.
– Может, и семь, – сказал тот.
Свистун глазел на улицу так, словно мог в тамошней толпе высмотреть малолетнюю потаскушку по имени Фелиция.
– Значит, ей лет тринадцать-четырнадцать?
– Выходит, что так.
– Ах ты, Боже мой, а глаза у нее как у столетней старухи!
– Плюс-минус, – сухо сказал Канаан.
– А чем закончилось расследование?
– Какое еще расследование?
– Ты же сказал, что мать Фелиции погибла.
– Погибла уличная потаскуха. Конечно, ее истязали, но кто мог бы со всей уверенностью сказать, что именно ее пришибло? Всякий раз, когда она попадалась мне на глаза, она была в состоянии глубокого наркотического опьянения. Иначе ей было бы не вынести все эти истязания. А так она их практически не чувствовала, – сказал Боско.
