– Кто из нас кого дурачил? Я была уверена в том, что у него нет никакой семьи, и он думал про меня то же самое. Я понимала, что это за человек, и он понимал, что я за человек. Парочка обыкновенных подонков.
– Я сказала, что угостила бы его стаканчиком по случаю Рождества, только у меня ничего нет, а он сказал, что сможет, наверное, раздобыть бутылку на первом этаже. И вот он отправился за бутылкой и вернулся с целой пинтой. Мы выпили, мне малость полегчало. Я почувствовала, что щеки у меня заполыхали. Я попросила его отвернуться, пока я пройду в неотгороженную ванную и сполосну лицо, да и причесаться ведь не мешает. Когда я вернулась, он уже снял пальто и пиджак и уселся на кровать. Мы пропустили еще по стаканчику, а потом занялись сексом. Он даже не снял носков, и от них скверно пахло. После того как мы позабавились, для него отпала необходимость притворяться. Но человеком он оказался чрезвычайно порядочным. Оставил мне все, что оставалось в бутылке, и выложил на ночной столик две десятки.
Внезапно она умолкла. Свистун понимал, что история на этом не заканчивается. Что страшное еще только впереди.
– И знаешь что? – Она состроила гримаску комедиантки, выступающей перед зрителями в кабаре. – Я так низко ценила себя, я с такой готовностью пошла на эту сделку, что уговорила его забрать одну из десяток обратно.
– Ты плачешь?
– Не из-за этого Рождества. А из-за всех, которые я провела в разлуке с сыном. Сейчас мне кажется, что я избавилась от него чуть ли не нарочно.
– А ты когда-нибудь предпринимала попытки разыскать его? – спросил Свистун.
– Да, я его искала.
– А где?
– У старика Янгера остался спичечный коробок от тех людей, которым он продал Джона.
– Как это?
– Там, на холмах, когда покупаешь табак, спички к нему не прилагаются. И, в отличие от города, их нельзя купить на каждом углу. Там обычно прикуривают от керосиновой лампы. А старику понадобилось раскурить трубку – вот те люди и отдали ему коробок.
– Ион продержал его полгода?
– Он отдал его Сью-Сью, двенадцатилетней девчушке, и я бы не удивилась, узнав, что она отблагодарила его на свой лад. Так или иначе, она его сохранила. Это был красивый коробок, покрытый фольгой. Она держала в нем иголки и булавки. Так и поступают дети, особенно дети с холмов, у которых практически нет красивых вещей и игрушек.
– И что же значилось на коробке?
– Королевский мотель в Джонсон-сити. Я отправилась туда, но на этом моя удача и кончилась. Мне сказали, что регистрационные карточки хранят лишь в течение трех месяцев. Я покрутилась там какое-то время в расчете сама не знаю на что, а потом уехала.
– Я поищу твоего мальчика.
И он вновь поцеловал ее. На этот раз она открыла рот.
– Но как? Ведь прошло столько времени?
– Есть вещи, которые можно сделать, есть места, куда следует заглянуть. Никаких обещаний давать не стану, но, если смогу, я его разыщу.
И он вновь поцеловал ее.
– Я понимаю, что я у тебя в постели, но я на такое при первом свидании не соглашаюсь.
Фэй постаралась, чтобы сказанное прозвучало шуткой.
Он сунул ей руку под юбку.
– А я ничего и не жду.
Она принялась возиться с ремнем его брюк.
– Ждешь, не ври, – сказала она. – Да и я тоже жду.
А дальше они даже не успели как следует раздеться.
Глава восьмая
Боско был по-прежнему на дежурстве.
– Где твой сменщик? – спросил Свистун.
– Всегда в пути. Я вижу его только, когда прибывает поезд из Чикаго, а происходит это лишь трижды в неделю… Шутка. Понятия не имею, где он. Да и не все ли равно? Какие у меня могут быть дела?.. Хочешь кофе?
– Яичницу с ветчиной и кофе.
– Ты во что-то впутался.
– С чего ты взял?
– Ты никогда не завтракаешь, если во что-нибудь не впутаешься.
– Тебя не проведешь. Всевидящий Боско. И всезнающий.
