– Только не на этой машине. Сорок миль до гор, потом еще сорок в гору.
– Я смотрел по карте.
– Удивительно, что на карте есть Рысца Собачья.
– Труднопроходимая местность?
– И местность, и люди там тоже суровые. Шуток не любят – понимаете о чем я?
– Графство «Избавление», правда?
– Что еще за избавление?
– А ты не видел фильма «Избавление» с Бертом Рейнолдсом?
– А, ну да, как же. – Таксист рассмеялся. – Только не сообразил, что дело происходит в Рысце Собачьей. Там полно сумасшедших и придурков, и я не сомневаюсь, что они всегда готовы вдуть любому – мужчине, женщине, мальчику или козе. А кое-кто готов подстрелить человека из-за пары башмаков – вот таких, как ваши. Хотя, конечно, со мной вы будете в безопасности.
– А что ты сказал насчет машины?
– Да просто решил, что ей не место на тамошних дорогах. Поедем на моем джипе. Жрет бензин, конечно, так что давайте все-таки договоримся на сотню плюс бензин, ладно?
– Но тогда тебе придется принять чек.
– Ладно. Только не вздумайте выписывать его на имя Гари Купера.
Глава четырнадцатая
В кино, как правило, обставляют дело так, будто заключенных отпускают на свободу из тюрьмы с утра пораньше. Иногда исполнитель соответствующей роли несет под мышкой пакет или сверток, перетянутый бечевой. Случается, что в руках у него дешевый чемоданчик. Голова у бедолаги лысая, как коленка, а шапчонка – явно не по размеру.
А из тюрьмы освобождают во второй половине дня. Иногда – ближе к вечеру. Снует начальство, заполняется множество бумаг, освобождаемого сперва ведут на завтрак, заставляют помыться и провести всю первую половину дня в арестантском режиме, и время тянется невыносимо медленно.
Янгер коротал утро, рассматривая собранные за годы заключения сокровища. Кое-какие книги. Куколка, вырезанная язычком брючного ремня. Зверьки, вылепленные из хлебных шариков, а затем раскрашенные.
Ему дали новое бритвенное лезвие, хотя дело происходило посередине недели, а новые лезвия выдают по субботам. Лезвие, побрившись, приходится сдавать, а на следующее утро ты его используешь по-новой. Как правило, возвращают твое личное, потому что тюремная администрация боится распространения кожных заболеваний. Всю неделю бреешься одним лезвием, а в субботу получаешь новое. Но сегодня, во вторник, он брился свежим лезвием. Тюремщик сказал:
– Будем скучать по тебе, Янгер. Ты тут хорошо устроился.
Янгер ничего не ответил. Он вообще промолчал все утро. И даже не пошел на завтрак. Никто не поинтересовался у него, почему. Все это и так знали. Есть ублюдки, втайне ненавидящие тебя, хотя ты, бывает, об этом и не догадываешься. И они непременно пристают к человеку, дожидающемуся освобождения. Затевают с ним драку. И если администрация в дурном настроении, тебя наказывают и о досрочном освобождении не может идти и речи. Случается это, конечно, не часто, однако случается. Может, все это просто россказни, но стоит ли рисковать?
От стрижки он отказался, а тюремщик сказал:
– Ну, как хочешь.
Никакого напутствия произнесено не было. Начальник караула обделывал какие-то делишки в Сакраменто. Помощника начальника караула не смогли разыскать. Сержант охраны пожал Янгеру на прощание руку.
– Ну, как ты, справишься?
– Надеюсь.
– А работу тебе подыскали?
– Прямо в пятницу начну мыть машины.
– А у тебя есть родственники, у которых можно поселиться?
– Мои родственники в горах.
– В Сьерре?
– В Аппалачах.
– И ты тоже туда собираешься?
– Не сразу. Когда смогу.
– И там у тебя семья?
– Нет никого.
– Но хоть жить-то тебе есть где?
– Мне сняли комнату в гостинице.
– Вот и прекрасно.
