вопрос.
– Да нет, мы задержали его на основании слабоалкогольного запаха и тому подобной ерунды, надеясь, что успеем нарыть что-нибудь посущественней, пока Бальфри не устроит спектакля на глазах у прессы, а репортеров туда уже набилось как мух. И тут ввели официантку с голыми титьками и уже она ткнула в него пальцем и опознала его, и этого нам хватило. Хватило – но надолго ли? Это уже отдельный вопрос.
– И у них на него ничего нет, кроме того, о чем ты нам уже рассказал? – спросил Свистун.
– За одним-единственным исключением. Мертвая девочка на крыше. На теле укусы – на груди и на бедрах, – вагина вспорота разбитой бутылкой. И царапины, похожие на какой-то знак, на груди. Знак неразборчивый, но он, надо полагать, действовал в спешке.
– А что за знак? – спросил Боско, раздраженный тем, что Канаан подавал всю историю как завзятый рассказчик, а не как человек, спрашивающий у друзей совета.
– Шестьсот шестьдесят шесть.
– Сукин сын! Число Зверя!
– Точно такой же знак был на теле у одной из жертв давнишнего тройного убийства, за которое Янгера и посадили, – сказал Канаан.
Он наклонился к тарелке и принялся хлебать суп. Шляпа была нахлобучена у него на лоб.
– Есть этот знак или нет его, – продолжил он, – но я не думаю, что его вернут за решетку. Вот почему я и говорю тебе: присматривай за Фэй.
– Эй, Боско, – высунувшись из кухонного окошка, закричал повар.
Боско посмотрел на его сторону.
– Чего тебе?
– Лейтенанта к телефону.
– Я не лейтенант, – сказал Канаан.
– Гарольду хочется, чтобы тебя повысили в звании, – заметил Боско.
Канаан выскользнул из ниши.
– Только ему этого и хочется.
– Казалось бы, человека, который убивает молодых женщин и вырезает у них на груди числа, должны упечь пожизненно без права на условно-досрочное освобождение, – сказал Свистун.
– Они были проститутками. Не забывай об этом, Свистун, – возразил Боско. – Для людей, заседающих в судах и во всяких комиссиях, это существа низшей породы. Конечно, они в этом никогда не признаются. А может, и сами этого не осознают. Но они так думают – и это влияет на рассмотрение дел. Одно существо низшей породы убивает другие, сокращая тем самым популяцию злобных тварей. Так какого черта?
Канаан, волоча ноги по земле, вернулся за столик; вид у него был грустный, а впрочем, не грустнее всегдашнего. Он принялся доедать свой суп.
– Это хулиган Хулигэн. Я попросил его держать меня в курсе дела. Янгера выпустили.
– Интересно, как это ему удалось? – высоким, на грани истерики, голосом спросил Свистун.
– Эй, парень, полегче.
Боско даже не мог припомнить, когда в последний раз Свистун в такой мере терял лицо.
– По убитой девочке у них ничего не вышло, потому что опознание поставлено под сомнение. И задержать его на этом основании не удалось.
– А знаки на груди? А Число Зверя?
– Царапины кажутся тремя шестерками только если ты заранее знаешь, что это три шестерки. По меньшей мере, эксперт, осматривавший тело, трех шестерок не разглядел. Отметил в протоколе только царапины. Я хочу сказать, девочке засадили бутылку в вагину. Кто при этом обращает внимание на какие-то царапины на груди?
– А как насчет официантки, опознавшей его как насильника, нанесшего ей увечия?
– Аналогичная ситуация. Ее привели в участок и она увидела задержанного, на которого со всех сторон показывали пальцем. Да надо быть слепой, чтобы не опознать Янгера с первого взгляда. И, вдобавок, она уже могла услышать о том, что он Убийца из Лягушачьей Ямы, только что выпущенный на свободу. Следовательно, знаменитость. Ты понимаешь, к чему я это говорю? Как ей устоять перед искушением присоединиться к толпе, обвиняющей его во всех смертных грехах? И самой попасть благодаря этому под лучи прожекторов? Бальфри безупречно разыграл этот мяч и отправил его в ворота.
– И его просто так взяли и выпустили?
Свистун по-прежнему не мог взять в толк, каким образом функционирует система, без малейшего колебания выпускающая убийцу на свободу.
– Нет. Судья назначил залог.
– И какой же?
– Десять тысяч.
– Ради всего святого, откуда же у Янгера нашлись такие деньги?
– Судебный пристав принимает наличными только десять процентов суммы.
– Ну, а тысяча баксов у него откуда?
